Три камешка

Мартьянов Сергей Николаевич

– Все-таки, кто же это?
– спросила Дуся.

– Экскурсанты, - повторил Гусейнов.
– Они часто сюда приезжают на катерах и автобусах. Смотрят на Советский Союз.

– Может, нам лучше уйти?
– посоветовала Маруся.

– Ничего, стойте. Пусть видят, что и к нам экскурсии приезжают.

Парни разделись и как по команде бросились в море.

– Все в белых трусиках, - вслух отметил Батурин.

Гусейнов молча кивнул.

Над морем пронзительно кричали чайки. Одна из них пролетела так близко, что был виден ее немигающий красный глаз.

– Не хотите

ли и вы искупаться?
– предложил Гусейнов.

– А можно?!
– обрадовались Маруся и Дуся.

– Почему же? Пожалуйста!

– А что это никто из пограничников не купается?

– Они тоже будут купаться. Только в определенное время...

Девчата отошли подальше, а Батурин разделся тут же и полез в воду. Майор остался на берегу.

– А вы?
– спросил Батурин и смутился от неуместности своего вопроса.

– Я посижу.

...Вечером шефы вручили солдатам подарки, поздравили с 1 Мая и рассказали о делах своей фабрики. Их слушали с вежливым вниманием, дружно аплодировали, особенно Марусе и Дусе. На Батурина посматривали с каким-то странным отчуждением, хлопали жидко, и он отнес это за счет того, что вот он, здоровый мужчина, а работает на швейной фабрике. И ему вдруг пришла в голову нелепая мысль: хорошо, если бы на заставе сейчас что-нибудь случилось, и тогда он себя покажет.

От пограничников выступил рядовой Краснов, тот самый Краснов, по которому стреляли на границе и который задержал нарушителя на берегу моря. Он неуклюже подошел к столу, стеснительно посмотрел на Марусю и Дусю, развернул бумажку и неестественно громким голосом заверил дорогих шефов, что советские пограничники будут и впредь бдительно и самоотверженно охранять священные рубежи Отечества. О себе он не сказал ни слова. Потом прогромыхал сапогами на свое место и оттуда до конца собрания украдкой посматривал на Марусю и Дусю.

Остальные ораторы тоже заверяли шефов, а один ефрейтор скороговоркой, будто стыдясь, провозгласил здравицу в честь дружбы между швейной фабрикой и подшефной заставой.

"Понятно, солдаты, говорить не умеют", - подумал Батурин, гордясь тем, что так хорошо знает солдатскую душу.

После собрания были танцы, и девушек приглашали нарасхват. Батурин стоял в сторонке и ревниво наблюдал за ними. "Женихи" все были как на подбор, ладные, в новеньких, надетых по случаю праздника гимнастерках. Время от времени дежурный выкликал фамилии, и танцующие пары распадались, вызванные поправляли фуражки и уходили в казарму. Танцевали на волейбольной площадке, под баян. Когда баян умолкал, было слышно, как вздыхало вечернее море. Прозрачный месяц встал в темнеющем небе. Рядом с ним зажглась Венера. Вскоре стало совсем темно, и танцы пришлось прекратить.

Раскрасневшиеся, оживленные Маруся и Дуся еле добрались до канцелярии, повалились на диван и о чем-то зашушукались, обмахиваясь платочками. Батурин хмуро поглядывал на них, обдумывая, как бы отчитать построже - за излишнее веселье. Но в это время по какому-то делу вошел Краснов. Девушки сразу умолкли, потом Дуся спросила:

– А почему вас не было на танцах?

– Я не танцую, - ответил Краснов и покосился на Батурина.

Тот понял, что никакого

дела у Краснова в канцелярии не было, он просто хотел поболтать с девчатами наедине и вот теперь не знает, как ему быть.

– Разрешите задать вопрос. Вы нам рассказывали, что у вас на фабрике нет отдела технического контроля, - быстро нашелся солдат.
– Значит, главный контролер - совесть?

– Конечно!
– подтвердила Маруся.
– А почему это вас интересует?

– Нас многое интересует, - сказал Краснов и вдруг добавил: Приезжайте к нам почаще, рассказывайте!

Краснов еще немного поговорил в том же духе, потом Маруся попросила:

– Расскажите, пожалуйста, как в вас стреляли?

– Мария!
– строго одернул ее Батурин, однако на него не обратили внимания.

Девчата усадили солдата рядом с собой и заставили рассказывать. Рассказ был до обидного прост и скуп. Ничего особенного не произошло, двигался ночью по дозорке, освещал фонарем контрольную полосу, ну, и стрельнули с той стороны. Пуля над головой пролетела, ветку с дерева сорвала. Ну, он фонарь выключил, прилег, в оттуда еще стрельнули. Опять ветка упала. Ну, он, конечно, не отвечал на провокацию. Дождался майора Гусейнова, потом они искали пули в деревьях, но не нашли. Вот и все. В общем, неважный стрелок попался, а то бы "отдал концы".

– А зачем вы пули искали?
– спросила Маруся после продолжительной паузы.

– Как зачем? Чтобы доказать ихнюю провокацию.

Девчата с восхищением смотрели на Краснова, а Батурин придвинул ему пачку "Казбека".

– Спасибо, - отказался Краснов и опасливо покосился на дверь: как бы не вошел командир.

– Курите, курите - улыбнулся Батурин, поняв опасения солдата.

Краснов закурил, но папиросу прятал в ладонь, огоньком внутрь.

– Что это вы так?
– поинтересовался Батурин.

– Привычка.

– А-а!.. Интересно. Ну, а что еще вытворяют соседи?

– Камнями бросаются, затворами клацкают, кричат: "Стой, руки вверх!"

– По-русски?

– По-русски.

– Смотрите-ка! Выучили.

– Выучили, - спокойно ответил Краснов и пояснил с усмешкой: - В общем-то, это они все больше от страха. Когда ночью на сухую ветку наступишь или камешек пнешь.

Батурин вдруг почувствовал холодок в сердце.

Вошел майор Гусейнов. Краснов спрятал руку с окурком, потом попросил разрешения и вышел. А Маруся и Дуся набросились на майора с просьбой отправить их ночью в наряд и непременно на самый опасный участок. Это так интересно, так интересно, а они теперь все знают и не боятся.

– Товарищ майор, мы вас очень просим!
– умоляюще заключила одна из девушек.

– Как, отправим, товарищ Батурин?
– подмигнул ему Гусаннов, хотя лицо его оставалось серьезным.

– Этого еще не хватало!
– озлился Батурин.
– Девчата, прекратите! А если что случится?

– И ничего не случится, - обиделась Дуся.

– Вот увидите, не случится, - подхватила Маруся.
– Мы посидим немного на пляже, посидим и вернемся.

– Посидим немного на пляже...
– передразнил Батурин.
– Что вам здесь, курорт?