Три короны
Шрифт:
– Я приказываю вам жениться на Джейн Ротт, – сказала она. – И обещать, что будете хорошим мужем и отцом ребенка.
– Я бы с радостью, Ваше Высочество, но…
– Пожалуй, я оставлю вас наедине с преподобным отцом Кенном, – вздохнула Мария. – Он объяснит вам, какие последствия ждут вас и вашу жертву, если вы не пожелаете прислушаться к голосу совести и Господа Бога. Послушайте и подумайте. Потом зайдете ко мне, и мы вместе решим, как практически осуществить те благие намерения, о которых вы говорили моей
С этими словами она вышла из комнаты.
Вечером Цайльштайн предстал перед Марией.
– Ну? – спросила она.
– Ваше Высочество, я дал слово преподобному отцу Кенну.
– Приятно слышать. Вы решились на благородный поступок, и я уверена, что брак принесет счастье вам обоим – вам и Джейн.
– Ваше Высочество, принц не одобрит ни его, ни преподобного отца Кенна… ни…
Она вскинула голову.
– Полагаю, мы можем ничего не бояться. Ведь мы поступили в согласии с законом совести, не так ли?
Отпустив Цайльштайна, Мария позвала Джейн. Обняв служанку, она сказала, что ее помолвка состоится завтра, в их домашней церкви, у преподобного отца Кенна.
Джейн не могла поверить в случившееся – она упала на колени перед своей госпожой и поцеловала подол ее платья.
– Немедленно встань, – приказала Мария. – В твоем положении вредно ползать по полу.
Затем она еще раз обняла служанку и сказала, что счастлива за нее.
– Женщине, ждущей ребенка, не следует знать ничего, кроме радости, – грустно добавила она.
– Ваше Высочество, у меня не хватает слов, чтобы выразить вам свою благодарность. Но когда вернется принц, он будет недоволен.
– Он поймет, что мы поступили правильно, – твердо сказала Мария. – Увидит, что у нас не было другого выхода.
На следующий день Кенн обвенчал Цайльштайна и Джейн. Двор обомлел и преклонил головы – не столько перед прелатом, сумевшим убедить Цайльштайна сдержать слово, данное соблазненной им девушке, сколько перед Марией, знавшей о намерениях принца и все-таки решившейся поступить по-своему.
Вернувшись в Гаагу, Вильгельм узнал о случившемся и, как следовало ожидать, пришел в ярость. Для своего кузена он уже подготовил партию с одним из влиятельных германских принцев – дом Оранских нуждался в могущественных союзниках. Теперь этот шанс был упущен. А кто нес ответственность? Кенн и Мария. Поступок Кенна не вызывал удивления, сей настырный юноша сразу не понравился Вильгельму. Но Мария, его тихая, безропотная супруга – как она могла поступить против воли мужа? Неслыханно! Неслыханно и чудовищно!
Он был настолько потрясен, что вызвал Кенна раньше, чем успел отчитать Марию.
Кенн вошел к нему, с достоинством поклонился.
– Как мне стало известно, – сказал Вильгельм, – в мое отсутствие вы взяли на себя
– Я всего лишь выполнил свой долг, Ваше Высочество. Бедная девушка нуждалась в заступничестве.
– Что касается меня, то я бы предпочел, чтобы вы занимались своими делами и не совали нос в мои личные проблемы.
– Вынужден возразить, Ваше Высочество. Душа этой девушки – мое дело.
– Ваша девушка – отъявленная потаскуха. Дом Оранских не может иметь ничего общего с ней.
– У нее будет ребенок – общий с одним из представителей вашего благородного дома.
– Вы дерзки и плохо воспитаны.
– Повторяю, я всего лишь выполнил свой долг.
– Вы еще больше одолжите нас, если вернетесь в Англию. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
– Я готов уехать, Ваше Высочество, но позвольте напомнить – здесь я нахожусь в услужении у принцессы.
Когда Вильгельм приходил в состояние крайнего гнева, слова давались ему с трудом. Взмахом руки отпустив Кенна, он пошел к Марии.
– Я огорчен и изумлен, – сказал он, войдя в ее комнату.
– Сочувствую тебе, дорогой.
Он пытливо взглянул на нее – выражение ее лица было серьезно и задумчиво. Казалось, за время его отсутствия в ней не произошло каких-либо заметных перемен.
– Тебе известно, что я имею в виду – это чудовищное бракосочетание моего кузена.
– Оно было необходимо, от нас требовались самые незамедлительные действия.
– С этим я не могу согласиться.
– Беременность моей служанки стала слишком заметна.
– Ее следовало отправить в какое-нибудь более спокойное место, где она могла бы без лишних сложностей родить своего ребенка.
– Вильгельм, тебе не говорили, что ей были даны обещания устроить брак с твоим кузеном?
– Она – круглая дура, если восприняла их всерьез.
– Однако она приняла их всерьез, и в результате заимела ребенка. А поведение твоего кузена неприглядно еще и потому, что он заставлял ее вызвать выкидыш, который мог погубить и ребенка и Джейн.
– И устранить множество неприятностей, с которыми мы теперь столкнулись.
У Марии порозовели щеки; он ждал, что сейчас она расплачется, станет просить прощения, однако ничего этого не случилось.
– Мне было бы крайне прискорбно потерять подругу и служанку – обстоятельства ее гибели всю жизнь не давали бы мне покоя.
Он вдруг понял, что в ней и в самом деле произошла какая-то перемена, и эта перемена потрясла его еще больше, чем неудачная женитьба кузена.
– Ты знала, что я ни при каких обстоятельствах не допустил бы этого брака.
– Я считала, что он должен быть заключен. В противном случае Джейн предстояло вынести слишком много испытаний. А ведь в Голландию она приехала со мной, под моей опекой…