Три короны
Шрифт:
С этими словами он повернулся и пошел дальше по коридору, а она осталась стоять, растерянная и подавленная.
Анна Трелони и миссис Ленгфорд выбрались из укрытия и отвели ее в спальню.
Несколько дней Вильгельм избегал ее, но все это время ему было не по себе.
Наконец он пригласил к себе Бентинка и не без смущения поведал ему о случившемся.
– Не иначе, кто-то навел ее на мысль совершить этот отвратительный поступок. Гм… судя по выбору места, это дело рук
– Не будет ли такая мера чересчур суровой по отношению к нашей принцессе? – с задумчивым видом произнес Бентинк.
– Что-то я не совсем вас понимаю, друг мой.
– Ваше Высочество, вы ведь и в самом деле ночевали у моей свояченицы. Принцессе было не очень-то приятно узнать, что Елизавета – ваша любовница!
– И вы считаете, что ее служанке это очень подобает – помогать ей шпионить за мной?
– Я считаю, что все произошло так, как и должно было произойти, – сказал Бентинк.
– Друг мой, иногда вы забываете, с кем разговариваете.
– Ваше Высочество, мне казалось, что вы ждете от меня откровенности.
– Я не желаю выслушивать оскорбления – даже от моих друзей.
– Ваше Высочество, позвольте не согласиться с вами. В моем ответе не было никакого оскорбления.
– Вот и опять дерзите. Ладно, Бентинк, можете идти. Я больше не нуждаюсь в вашем присутствии.
Бентинк поклонился и вышел; Вильгельм уставился на закрывшуюся за ним дверь. Прежде он никогда не ссорился со своим другом, и сейчас ему с трудом верилось в то, что с ними могло произойти такое.
Сначала оказаться застигнутым врасплох своей собственной женой. Теперь вот – услышать упреки от своей лучшего друга. Каково, а?
Ему было стыдно, а в таких случаях он бывал очень сердит.
Елизавета широко раскрыла глаза – ах, как ему нравилась их забавная, очаровательная асимметричность! – затем подумала и сказала:
– Все очень просто. Это подстроили Анна Трелони и миссис Ленгфорд, в последнее время они все время о чем-то перешептываются. Избавься от них – и все будет в порядке.
– Сначала мне хотелось бы получить доказательство их проступка.
– Это не составит труда. Предоставь дело мне, и я выясню, что они затеяли и кто их натравливает на меня.
Вильгельм поцеловал ее. Умница, Елизавета. Он всегда знал, что ей можно доверять.
Через несколько дней она получила ответ на его вопрос.
– Вильгельм, все гораздо серьезней, чем мы думали. За этим делом стоит Яков.
– Яков? Он-то каким боком?
– Он желает, чтобы твой брак был расторгнут. Видимо, нашел другую партию для Марии.
– Партию с католиком!
– Вероятней всего, да. Примет ли ее народ Англии – это другой
– Ты умница, Елизавета.
– А ты только сейчас это понял?
– Я всегда это знал.
– Ну что ж, я очень рада – чем я умней, тем больше пользы могу принести моему принцу.
Она поцеловала его маленькую худую руку. Затем грациозно поклонилась.
Оставлю ее у себя, подумал он. Если возникнет необходимость, я справлюсь и с Яковом и со всей Англией; но не расстанусь с Елизаветой… и с Марией.
Принц Оранский ехал с охоты, но его мысли были заняты отнюдь не добытыми охотничьими трофеями. Перед отъездом он приказал нескольким верным слугам досматривать всех, кто будет выходить из дворца, и задерживать каждого, у кого при себе окажется какое-нибудь письмо или иная почта. Уловка сработала.
Когда он вернулся во дворец, на его столе лежало несколько писем, перехваченных на пути от Ковела к Скелтону и от Скелтона к его хозяину.
Как явствовало из писем, при дворе и в самом деле созревал заговор, имевший целью расторжение брака принца Оранского. Прежде всего заговорщики намеревались довести до сведения принцессы факты, свидетельствующие об измене ее супруга, а затем на примере обеих женщин доказать, что принц не может иметь детей. Оба корреспондента упоминали служанок принцессы – Анну Трелони и миссис Ленгфорд.
Ознакомившись с этой перепиской, Вильгельм послал за Ковелом.
Приведенный в его кабинет двумя стражниками и офицером дворцовой гвардии, прелат растерялся.
– Вы признаете свое участие в заговоре, направленном против меня? – ледяным голосом спросил Вильгельм.
Ковел увидел свои распечатанные письма, потупился и сказал, что действовал по наущению посла Скелтона, будучи не в состоянии противиться воле Его Величества.
– Пошел вон, – процедил Вильгельм. После его ухода он вызвал к себе Марию.
И вот она вошла, бледная от страха. Он несколько секунд молча смотрел на нее. Затем сказал:
– Как я понимаю, ты настолько глупа, что даже не подозреваешь, жертвой какого заговора стала по своей беспросветной глупости.
– Я… я, Вильгельм?
Сейчас перед ним стояла та Мария, которую он хорошо знал, – покорная, робкая, боявшаяся его.
– Да, ты. Твой отец решил выдать тебя за католика. Она вздрогнула.
– Но ведь я состою в браке с тобой, Вильгельм.
– Он желает, чтобы наш брак был расторгнут.