Три лика пламени

Три

повесть о людях и для людей

Часть первая: Валинор

Глава первая: Хелкорэ — путь Мастера

Тебе цыганка пела и гадала

По тонким линиям твоей руки.

И нагадала: будет город снежный,

Любовь, сжигающая как огонь,

Путь и печаль…

Но линией мятежной

Рассечена твоя ладонь.

Она сулит убийства и тревогу,

Пожар, и кровь, и гибельный конец…

(Эдуард Багрицкий)

… Роды начались внезапно…

Исиль не была целительницей. Рожденная в Благих Землях, она редко встречалась с болью и никогда — со смертью. Даже слово это она знала лишь из рассказов старших родичей, что по зову Великих пришли некогда в Благие Земли, и от рассказов этих веяло порой таинственной жутью. В Обиталище айнуров не было места смерти. Отчего же сейчас, в королевских покоях, Исиль так ясно чувствовала ее присутствие, будто страшная гостья и впрямь прошелестела мимо нее и нависла над резным изголовьем кровати, вокруг которой испуганно и бестолково метались благороднейшие из дев Тириона, пытаясь хоть чем-нибудь помочь королеве Мириэль?

— Да помолчите же! — Властно прикрикнула на подруг Тинвель, старшая, помнившая еще дикие просторы Среднеземья.

Ученица Инид-Утешительницы, супруги Владыки Снов, беспокойно склонилась над впавшей в забытье роженицей, стараясь понять, что же случилось. Ей приходилось принимать роды. Дети рождались и у берегов Куйвиенен1, и в долгом переходе к Великому Морю, но никогда целительница не видела ничего подобного и теперь просто растерялась…Она уже распорядилась послать гонца в Ильмарин2, но надежды, что король и кто-нибудь из младших айнуров прибудет вовремя, почти не было…

— Может, нужно кого-то позвать? — робко предложила Исиль, зачарованно следя, как расползается по белоснежной простыне красное-красное пятно. — Король ведь может…не успеть.

— Кого? — Устало бросила Тинвель. — Все Древние собрались на Таникветиле3, как и правители трех племен, решают — быть войне или нет. Так кого же звать? Линхира, или, может, Раэндира? Мужчинам запрещено видеть таинство рождения, сама знаешь. Да и вряд ли они смогут здесь помочь. Не понимаю…Просто не понимаю…Ребенок лежит неправильно, правда, но она…словно истаивает, не хочет бороться! Я боюсь, что… — Целительница не договорила, взглянув на побледневших подруг.

Юная Линдориэ, дочь Румила Мудрого, подарившего эльдарам письменность, всхлипнула и тут же зажала рот ладошкой. Близнецы Ириссэ и Финриль, встав на колени возле кровати, беззвучно шевелили губами. Взывали к Эру4? К Великим? Эстель — танцовщица, младшая сестра Исиль, рыдала в голос, некрасиво хлюпая носом и вытирая слезы рукавом.

— Прекратите! — Внезапно разозлилась Тинвель. — По живым не плачут!

…Едва держась на ногах, Тинвель прислонилась лбом к прохладной

— Ой, какая…некрасивая! — Целительница резко обернулась: Ириссэ, осторожно взяв дитя на руки, с удивлением разглядывала его.

— Перестань! Как ты можешь… — Линдориэ покосилась на заботливо укрытое вышитым покрывалом тело.

— Что ты болтаешь! Дай-ка мне! — Тинвель выхватила пискнувший сверток из рук Ириссэ…и огорченно покачала головой. Пытаясь вытянуть с порога Мириэль…и закрыв умершей подруге глаза, она и не взглянула толком на ребенка, убедилась только, что жив. Руки бездумно выполняли привычную работу — перевязывали пуповину, обмывали, пеленали хрупкое тельце. Девочка. Такая маленькая — Тинвель никогда не видела прежде недоношенных младенцев, действительно, некрасивая…как…как маленький лягушонок! Бедное дитя…

— Темнеет! — Вскрикнула вдруг Финриль, стоявшая у окна в надежде разглядеть скачущего к дому короля и его спутников. — Посмотрите, на улице темнеет!

День Валинора померк. На площади перед дворцом слышались крики. Финриль, до половины высунувшись из окна, ахнула: "Солнце гаснет!"

…Так тьма затмения пала на Благие Земли и узрели Владыки в этом знак, что власти их мятежного собрата в Среднеземье должен прийти конец. И, пылая священным гневом, выступили на войну…

…Так король нолдоров потерял возлюбленную супругу и обрел дочь, и нарек скорбящий отец ей имя «Фэйниель», что значит "Белая дева"…

Дети беззаботно и шумно играли в пятнашки на склоне Туны6. Устроившийся под деревом Аллан Кователь благодушно наблюдал за стайкой резвящихся эльфят, раздумывая, какие же камни бросить по ободу новой тиары Вэридэ — излюбленные ею бриллианты, или, может, сапфиры, под цвет глаз Королевы, или те и другие вместе…

Листва над головой айнура зашелестела, и поднявший голову Владыка Аллан удивленно воззрился на показавшиеся из кроны старого клена ножки в изрядно разношенных сандалиях. Ножки уверенно нащупали нижнюю ветку…и соскользнули по мягкому лишайнику. Послышался какой-то треск, вскрик, и бесстрашный древолаз свалился в заблаговременно подставленные руки Кователя. Аллан со смешком рассмотрел «добычу» — худенькая девчонка в темно-коричневых штанишках и короткой тунике, когда-то, в глубокой древности, видимо, красной, а теперь пыльно-кирпичной. В снежно-белых волосах запутались кусочки коры. Губы поджаты, светлые брови, почти неразличимые на бледном лице, насуплены. Сопит — точь-в-точь сердитый ежик. В руке зажат лист бумаги, за ухом — чудом удержавшийся грифель. Ну, конечно, Фэйниель, дочь Финвэ. Чудные же развлечения у принцессы нолдоров…

— Безобразим? — Нарочито-строго вопросил Аллан, поставив девочку на ноги, и убедившись, что ущерб от «полета» ограничился мусором и царапиной на щеке.

— Работаем. — В тон ему ответила беловолосая, смерив Кователя царственным взором. Ни малейшего трепета перед одним из Великих. И то славно, — сыт уже благоговением по горло…

— И над чем же, дитя мое, ты работаешь на дереве? — Решил подыграть Аллан. Девочка протянула айнуру мятую бумагу. Взглянув на рисунок, Кователь надолго замолчал, бережно разглаживая лист, и цепко отмечая мельчайшие детали. Фэйниель примостилась рядом. Лицо — вежливо-непроницаемая маска, хоть статую с нее ваяй, только глаза поблескивают от нетерпения.