Три месяца на любовь
Шрифт:
***
Остаток вечера ушёл на слабые попытки отбиться от Крутиковой, которая попеременно порывалась то приехать ко мне, то убить Исаева. Но я упорно держала оборону, настаивая на своём: мне необходимо побыть одной. В конце концов подруга сдалась, пообещав, что в таком случае она займётся убиением Француза, чем вызвала у меня слабую улыбку. В этой ситуации отчего-то стало жалко Серёгу, который невольно оказался меж двух огней.
— Кому ещё посочувствуешь? — бесновался в голове голос разума. — Когда уже о себе думать начнёшь?!
О себе
Полночи я просидела на полу, прижав к себе мягкую тёплую тушку, роняя в его шерсть горькие слёзы и периодически моля щенка о прощении.
— Ну не могу я тебя себе оставить, — причитала сквозь рыдания, — я в другую страну уезжаю! И с собой взять тебя не могу, я там сама на птичьих правах…
Моих признаний собак не понимал и продолжал облизывать мои пальцы, воспринимая происходящее как игру. У меня же сердце буквально разрывалось на части при мысли о том, что придётся вернуть зенненхунда обратно.
Идея изначально была провальной, на что я надеялась? Что покорю Исаева исполнением его детской мечты?
А теперь что? Теперь я ещё и травмирую нежную собачью душу.
— Какая же я дура, — протяжно выла я уже ближе к утру.
***
По договорённости с Гришей уже через несколько дней я должна была вылетать в Египет из соседнего крупного города. По счастливой (или не очень) случайности, Маркизова заводчица жила именно там. Убедить её забрать себе щенка обратно оказалось на удивление несложно, особенно после того как я заверила её, что на возврат уплаченного не претендую.
Поэтому оставшиеся до отъезда два дня я провела в сборах и бесконечных прощаниях с родственниками, которые усиленно делали вид, что никакого Исаева в моей жизни не было. Тот, видимо, будучи абсолютно солидарным с ними, за последние сорок восемь часов так ни разу и не проявил себя. И поскольку Лерка так и не призналась в убийстве Француза, мне оставалось только полагать, что ему было всё равно.
В последний вечер в городе на асфальте под моими окнами появилась огромная надпись: «Светлана Анатольевна, мы вас любим». Первые мысли, конечно же, были об Андрее. На какую-то долю секунды в моей голове выстроилась странная цепочка: Исаев таки решил повторить подвиг Савицкого, который тоже однажды писал признания для Ксюхи на дороге, но маленькая приписка «ваш 6 класс» места для заблуждений не оставляла.
На поезд меня провожали всем табором. Лерка ревела, мама тоже, Ленка предлагала забрать собаку себе, если я обещаю никуда не уезжать, близняшки с Родькой злились, папа хмуро отмалчивался, лишь перед самой посадкой сжав меня в своих медвежьих объятиях.
***
На вокзал Новосибирска мы с Маркизом десантировались ранним утром, когда на часах ещё не было и семи.
Спешить нам было решительно некуда. Нужная электричка
Мы немного побродили по местным окрестностям, дожидаясь открытия какой-нибудь мало-мальски приличной кофейни, где можно было бы позавтракать. Мой огромный чемодан на колёсиках ритмично стучал по асфальту, а Маркиз послушно семенил рядом со мной. Непривыкший к долгим прогулкам, он то и дело растерянно поглядывал на меня, словно не веря своему счастью. Гулять он любил, да только в последние две недели я практически заперла его дома, опасаясь всего на свете.
— Вот такая из меня хреновая хозяйка, — печально улыбнулась я, проталкивая по горлу удушливый ком горечи.
Щенок, конечно же, ничего не понял, радостно ломанувшись за очередным голубем, насколько позволяла длина поводка. Покупать новый короб для его перевозки я не стала. И совсем не из соображений экономии, а просто потому, что больше не могла видеть пёселя в клетке.
Маркиз забавно шлёпнулся на свой лохматый зад, после чего обернулся с грустным взглядом, словно жалуясь на мировую несправедливость. Хотелось сгрести его в охапку и разрыдаться, как той ночью, но я не позволила себе расклеиться.
***
Выпив горячий кофе и разделив один утренний сэндвич с красной рыбкой на двоих, мы с собакеном продолжили гуляния по округе, пока до меня не дошло, что ещё чуть-чуть — и опоздаем на нужную нам электричку.
Пригородный вокзал приветствовал нас длинной очередью на входе, звуком работающих металлоискателей и гомоном пыхтевшей недовольством толпы дачников, настырно пытавшихся прорваться через рамку не доставая ничего из карманов. Даже тот факт, что каждого «пищащего» товарища разворачивали обратно, их не смущал.
В итоге к электричке я бежала едва не вприпрыжку, проклиная всё на свете. Огромный чемодан то и дело бил по ногам, Маркиз желал бежать во всех направлениях кроме нужного, а толпа цыганских детей, также спешивших на перрон, то и дело подрезала нас по пути.
Поэтому в вагон мы запрыгнули буквально за минуту до отправления, тяжело дыша и ненавидя всё в этом мире. Вернее, ненавидела я, а Маркиз рассматривал происходящее как одно большое приключение. Ах, если бы он только мог догадаться о моих намерениях.
Состав тронулся в строго обозначенное время. Согласно приложению в телефоне, дорога до нужной станции должна была занять около часа.
Прижавшись к пыльному стеклу виском, попыталась заснуть, успокаивая себя тем, что уже завтра я буду в Египте. Правда, это отчего-то ни фига не успокаивало, а беспокойно ворочавшийся у меня в ногах собак только разжигал чувство тревоги.
— Думай о Красном море и горячих арабах, — строго велел мне внутренний голос. Но Красное море интересовало меня мало, а уж арабы и подавно.