Три метра над небом: Я хочу тебя
Шрифт:
— Эй, что ты делаешь? Смотришь на меня?
— Ты мне не запретила. И потом, ты ошибаешься: у меня закрыты глаза.
Откуда-то издалека, из открытого окна, доносится музыка. «Won’t you stop me, stop me, stop me…» Нет. Ты не хочешь, Джин. Это известно даже «Planet Funk».
— Ну, ты и врун.
И она, улыбаясь, разводит руки, позволяя посмотреть на себя. Потом подходит ко мне, ноги у нее чуть расставлены в стороны. И пристально смотрит на меня.
— Слушай…
— Ш-ш-ш… давай ничего не будем говорить.
Я целую ее и потихоньку снимаю трусики.
— Нет, я хочу поговорить. Во-первых, у тебя есть… ну, в общем… то, что нужно?
— Есть… — смеюсь я. — Есть.
— Я так и знала.
— Ты сразу же хочешь ребеночка — красивого, как я, умного, как я, сильного, как я?
— Прости, а от меня ему взять нечего?
— Ну ладно… с некоторыми недостатками как у тебя.
— Какой же ты тупой. Нет, кроме шуток, у тебя он есть или нет, этот предмет?
— Спокойно, на самом деле, раньше его у меня не было…
— Да, а теперь он у тебя есть? И кто тебе его дал? Пудель?
— Нет, Танцор, мой друг из «Фоллии». Он подошел ко мне и сунул его в карман. И сказал…
— Что же он тебе сказал?
— Ни пуха, ни пера… она просто красавица, но я не верю, что у тебя что-нибудь с ней получится.
— Какой же ты врун…
— Правда! Ну, он сказал не эти самые слова, но смысл был такой.
— И потом еще кое-что…
Нет, хватит разговоров… Я притягиваю ее к себе. Целую в шею. Она откидывает волосы и, как начинающий вампир, я начинаю покусывать ее всюду, вдыхая ее аромат, ее дыхание. Моя рука скользит сама собой-по ее бедрам, по талии, между ног, внутри нее. Она тихонько вздыхает, потом громче, она вьется в моих руках, как бы танцуя, отбросив ложный стыд, с улыбкой на губах, открыв глаза и глядя на меня спокойным и ясным взглядом. И это меня смущает. Но это еще не все: я вынимаю залог нашей безопасности…
— Дай мне, я хочу сама это сделать.
— Но вообще-то это мне надо надеть.
— Да знаю я, кретин. Хочешь скажу, сколько я их уже надела? Подожди, дай-ка подумать…
— Не хочу этого знать.
— Шестнадцатый надеваю.
— А, ну слава Богу.
— Почему?
— Если бы это был семнадцатый, я бы забеспокоился — плохое число [48] .
Удовлетворения я не получаю, зато мне весело. Она снимает обертку, как с карамельки, сначала пробует открыть ногтями, но ничего не получается и тогда она со злостью подносит его ко рту.
48
У итальянцев 17 — несчастливое число.
— Не бойся, я его не съем, — она резко разрывает обертку и вот он у нее в руках. Она крутит его, улыбаясь. — Какой смешной…
Это все, что она сказала. Джин смотрит на меня.
— И дальше что?
Я расставляю ноги, и она меня тихонько ласкает… потом спокойно его надевает.
— Я молодец?
— Даже слишком!
И больше ничего не говорю. Я отправляюсь в полет, как астронавт — между созвездиями, под небесами, усыпанным звездами, над очаровательной женщиной, между руинами прошлого, получая удовольствие от мгновения настоящего, происходящего здесь и сейчас. Галактика. Межзвездное пространство. Природа. Запахи. Ничего дикого… немного сопротивления, может, чуть слишком… странно. Я продолжаю, а она закрывает глаза.
— Холодная скамейка.
Но Джин поощряет меня, полностью вытянувшись на спине. Немного поднимает ноги, помогая мне.
— Ай…
— Я тебе делаю больно?
— Нет, не обращай внимания…
Не обращай внимания… поверить не могу, нет, это невозможно, я это делаю… я молчу, я парю в воздухе, я почти слышу,
Неожиданно наступает тишина. О Боже, Джин, сейчас это произойдет… я чувствую аромат его дыхания, его желания. Я ищу губы Стэпа, его улыбку. И нахожу, и пропадаю в них, я хочу там укрыться, хочу, чтобы поцелуй был долгим-долгим, глубоким-глубоким, обволакивающим, и… и больше ничего.
Еще один стон, и теперь она моя. Странно думать об этом. Она моя, моя. Сейчас она моя, теперь моя. В этот миг она только моя. Вот какая вдруг мне пришла мысль. Моя. Моя навсегда… может быть. Но сейчас — точно. Сейчас — это любовь… в ней. И еще и еще раз, без передышки… Теперь она нежно улыбается, никаких рывков.
И именно в этот момент я его чувствую, это он, он во мне… Это длится одно мгновение. Один прыжок, ныряние наоборот… острая боль, дырочка в ухе, маленький татуаж, выпавший зуб, распустившийся цветок, сорванный плод, пробитый проход, падение на лыжах… Да, вот именно: падение в мягкий, холодный, белый снег, только что выпавший прямо с неба, и ты утонула в нем всем лицом, ты еще ползешь, смеешься, стыдишься, открываешь рот, набитый снегом, тебе смешно, тебе весело, это твое первое падение на спуске. В этот снег, мягкий и чистый, — вот что я чувствую в этот момент. Наконец-то. Он во мне, я чувствую его в животе. Помогите, на помощь! Но как это прекрасно. И я улыбаюсь, и отступает боль, чувства возвращаются, я наслаждаюсь удовольствием, этим легким укусом… мне хорошо, мне это нравится, я его хочу. Как будто внутри меня, начиная с этой минуты, выгравированы его инициалы.
— Стэп, я хочу тебя.
— Что ты сказала?
— Не смейся надо мной.
— Нет, клянусь тебе, я не слышал.
Стэп продолжает двигаться на мне. Во мне. И я смотрю ему в глаза, я теряюсь в нем, в его взгляде, в его глазах, в которых — любовь. А может, — нет, но я его не спрашиваю, пока не спрашиваю… А он говорит со мной, и непонятно что, и дышит мне в ухо, а ветер, и удовольствие уносят его слова, и он улыбается, смеется и продолжает двигаться, и мне это нравится, мне безумно это нравится, я ничего не понимаю, я целую свои руки, я изголодалась и я повторяю…