Три Мира Надежды

Рыжов В. А.

– Да, я должен был сам догадаться об этом. И часто тебе приходилось самой приходить в Миры, Госпожа?

– Не очень, Кэллоин. Обычно только в случае крайней необходимости. Кстати, ты, знаешь, у меня был забавный опыт в одном из воплощений, - улыбнулась вдруг Кали.
– В Мир за белым зеркалом я пришла тогда в образе Кришны, а Шива выбрал своим воплощением Радху. В Махабхагавата-пуране описываются наши любовные игры. Однако одной лишь Радхой я тогда не ограничилась. Признаюсь, что была немного разочарована и без всякого сожаления вернулась в свое женское тело.

– И кто же твой новый ученик? Это не секрет, богиня?

– Ученица, Кэллоин. Маленькая одинокая девочка семнадцати лет. Чем-то похожая на Талин. Но ее нашла я, а не ты, Кэллоин. И она уже приняла решение, благодаря которому станет моей. Пока я буду рядом, никто и ничто

не остановит ее. Никому не советую даже и пытаться. В том числе и тебе. Если, конечно, ты не захочешь еще раз залить Сааранд кровью. Ты меня хорошо понял, мой первый Ученик?

Кэллоин ничего не ответил.

– Мы еще не раз увидимся здесь с тобой, великий бодхисатва, - сказала Кали.
– Сейчас же мне пора. Не смею отвлекать тебя от размышлений о Вечном.

Черная богиня шагнула в пропасть и исчезла в ней. А мысли Кэллоина были совсем не о вечном. Он думал о Талин. В какой стране, и в какой семье могла родиться она - девочка с древней норманнской кровью, любимица Праги и Одина? Кэллоин понимал, что Кали права и встреча с Талин сейчас преждевременна. Но, все-таки, где потом искать ее? В Чехии или в Скандинавии?

ЭТАН. НАЧАЛО ПУТИ

Коротко подстриженная темноволосая девушка поднялась по ступенькам невысокого крыльца аккуратного деревянного дома и вошла в комнату, в которой провела последние десять лет своей жизни. С грустью посмотрев на знакомые стены, она открыла шкаф и стала выкладывать вещи, которые могли понадобиться в дороге. Этан еще несколько месяцев назад решила уйти из школы Ленаарского монастыря - сразу после смерти ректора Лодина. Но вначале были хлопоты с оформлением наследства, которое оставил ей Учитель. Потом наступила зима и она позволила себя уговорить дождаться весны, чтобы завершить обучение и сдать выпускные экзамены. С четырнадцати лет Этан училась по специально составленной Лодином программе - ректор лучше всех знал и понимал силы и способности своей воспитанницы и не хотел, чтобы она теряла время, ожидая пока ей исполнится восемнадцать лет. И тратить семь лет на ее обучение по стандартным методикам он также считал абсолютно излишним. Трех лет, по его мнению, было вполне достаточно.

“К совершеннолетию девочки я дам ей то, что способен дать - помимо своей любви, заботы и воспитания, конечно, - думал Лодин.
– Пусть она пока изучает медицину в нашей школе и получит диплом, лишним для нее он не будет. Это снимет все вопросы по ее пребыванию здесь и даст мне возможность и дальше укрывать Этан - от властей, храмов и Ордена. И помочь ей понять и развить невероятные способности, которые для нее слишком велики и непривычны. Это уникальный, не имеющий аналогов, случай: не обладавшая даже и малейшими магическими способностями девочка вдруг вошла в контакт с энергетическим полем Сааранда, и оно сразу же узнало и признало Этан. Оно зовет ее, искушает и соблазняет, обещает невозможное и невероятное, развращает и пытается подчинить себе. Маленькое и хрупкое тело Этан переполнено магической энергией, которая не находит покоя, рвется наружу

и проявляется в самых неожиданных вещах. Я не позволю Этан стать рабой магического поля Сааранда, живущей в нем и ради него, болезненно реагирующей на каждое его возмущение, как реагируют на колебания гормонов женщины перед ежемесячной потерей крови. Я объясню ей, как управлять магическим полем и брать от него лишь то, что нужно, научу ее скрывать и полностью контролировать свои силы. А потом она сама примет решение, как жить дальше. Надеюсь, что не ошибется”.

Поблажек Этан и раньше никто из учителей не давал, скорее, наоборот. Но в эту зиму все преподаватели, будто сговорившись, старались нагрузить Этан еще больше, словно пытаясь найти пределы ее возможностей, памяти, элементарной выносливости и трудоспособности, пробуя на излом, испытывая на прочность. Да, поблажки Этан не требовались, но свободного времени теперь у нее практически не оставалось. К всеобщему удивлению, сессия в этот раз была назначена позже обычного и затянулась до середины июня. Но все когда-то заканчивается, и вот теперь, когда наступил этот долгожданный час начала новой и полностью самостоятельной жизни, Этан стало немного грустно. Ей ведь, действительно, было хорошо здесь, особенно пока не умер Лодин, которого она безмерно уважала и очень любила. И даже очень весело, пока ее четырнадцатилетних подруг не отселили с территории школы - подальше от греха и молодых студентов-медиков. Этан, разумеется, никуда не уехала. Авторитет

ректора был непререкаем, поведение Этан - безупречно, а ее способности - выше всяких похвал. После смерти Лодина все молчаливо и безоговорочно признали ее право жить в служебном доме ректора. Потому что вот так взять, подойти к Этан и сообщить ей, что нужно уйти из этого, давно ставшим для нее родным и своим дома, и перебраться куда-то еще… Нет, пусть это скажет ей кто-нибудь другой. Жалко ведь обижать такую хорошую, всегда послушную и милую, и, самое главное, невероятно способную (никому не хочется проверять насколько и на что именно способную) девочку. В общем, говоря откровенно, сейчас, в отсутствии Лодина, как-то страшновато и не по себе становилось знающим больше других людям при мысли о том, что кто-то ненароком может обидеть и рассердить Этан.

И вряд ли их можно было упрекать в этом. И Этан по-прежнему жила в школе, в доме Лодина, но все было уже не то и не так,

и, несмотря на постоянную занятость и усталость, давние, казалось бы почти забытые мысли вновь и вновь тревожили ее.

“Пора, пришло время, хватит ждать. Слабовольная лентяйка, никчемная трусиха, тряпка, недостойная Его дара и памяти”, - постоянно повторяла она про себя.

Нет, она, конечно, не считала себя такой. Напротив, была абсолютно уверена в своей силе, знаниях, возможностях, но это помогало держать себя в тонусе и не забывать о Цели. И этот час настал… Теперь решение принято и никому не дано изменить его. Горе любому, кто посмеет стать на пути. Осмотрев свои нехитрые пожитки, Этан решила взять только самое необходимое и отправиться в путь налегке, а остальное покупать на месте, по мере необходимости. Недостатка в средствах она, благодаря предусмотрительности своего воспитателя, не испытывала, так что особых проблем, по крайней мере, в первое время, быть не должно. Половину денег она отложила на черный день, остальные должны были помочь ей в осуществлении некоторых планов. Вначале она решила посетить Ольванс, откуда была родом. Почему? Она и сама не понимала этого. Никаких теплых чувств к родине и, особенно,

к бывшим землякам она не испытывала. Скоро, очень скоро, они хорошо почувствуют это. Главное сейчас - это, конечно, Верлэрис. Но что-то все же заставило ее изменить свои планы. Ситуация на границе бывших провинций была нестабильной и взрывоопасной, но это совершенно не смущало Этан. Дорога была ерундой по сравнению с ее миссией за пределами Ленаара. Определившись с вещами, Этан быстро, но аккуратно сложила те, что посчитала нужными, в дорожную сумку, остальные убрала в шкаф, закрыла за собой дверь и вышла на улицу. Огромный бурый пес, прибежавший из Священного Леса, поднялся навстречу, подставил большой умный лоб под маленькую узкую ладошку Этан.

– Пришел проводить меня, Агнирс? И как ты узнал? Да, не скоро теперь увидимся.

Она поставила сумку на землю, и пес привычно подхватил ее своими страшными зубами.

– Я со всеми уже попрощалась, Агнирс, и по второму разу делать это не хочется. Пойдем сразу к воротам.

Конный экипаж ждал ее у входа в монастырь.

– Надо же, не опоздал, - сказала Этан Агнирсу и забрала у него сумку.

– Смотри не забывай меня, - в последний раз посмотрела она на пса.
– И не беги за нами. Я бы взяла тебя, но это слишком большая ответственность. Мне с собой бы управиться и даром не пропасть.

Этан снова погладила его по голове, и села на покрытое вытертой овечьей шкурой сиденье.

– В город, - сказала она кучеру.

– Вас кто-нибудь встречает там?
– повернулся к ней подозрительного вида усатый мужчина.

– Нет, - холодно улыбнулась ему Этан.
– Я путешествую одна. Надеюсь, я в полной безопасности рядом с Вами? Ограбить и изнасиловать по дороге не пожелаете?

“Уже оцениваешь, сколько у меня с собой денег? И предвкушаешь, что будешь рассказывать своим дружкам об опозоренной

тобой девушке? Убить тебя или сделать так, чтобы ты навсегда перестал быть мужчиной?”

Кучер посмотрел в глаза Этан, и его руки задрожали, а душа затрепетала, как мышь в когтистых лапах большой и сильной кошки. Пробормотав невразумительные извинения, он отвернулся и нервно хлестнул кнутом лошадь. За всю дорогу он больше ни разу не обернулся назад, и не произнес ни одного слова. А дорога шла по окраине великого Леса, который сейчас изо всех сил тянул к путникам ветви своих вековых деревьев. Он словно старался не пустить их на твердые камни магистральной дороги, ведущей в Ленаар. Или это только казалось Этан?