Три могилы - в одной
Шрифт:
– Иван Дементьевич, - заговорила Витковская, повернувшись ко мне вполоборота, - я хотела бы знать Ваше мнение о моей приемной дочери Татьяне. Не излишне ли она резва?
– Уважаемая Анна Аркадьевна, к сожалению, я совершенно не знаю её, как Вы сами понимаете. Вообще, не знаю её занятий, не знаю её будней, а по одним праздничным настроениям судить очень трудно. Конечно, излишек резвости есть, отрицать нельзя. Но... что поделаете, если к этому ведет общее настроение, если имеется возбуждающая среда, если так можно выразиться. Простите за откровенность.
– Вы имеете в виду Евгения?
– живо спросила графиня.
– Хотя бы и его. Простите, графиня,
– Я прошу Вас об этом.
– Вы прекрасно знаете, что Евгений обладает многими замечательными качествами. Он хорош собой, умен и жизнерадостен, но я уверен, что Вы ещё не знаете или слабо знаете, что Евгений обладает и магической силой, среди врачей эта сила называется гипнозом, и они умеют ею пользоваться. Евгений в полной мере обладает этой силой, и сдерживается ли он от её применения в присутствии Тани, сказать трудно. Несомненно одно, он весьма ею увлечен и любит отнюдь не братской любовью. Жениться на ней он, конечно, не сможет церковный закон не разрешит, отказаться от любви он тоже не сможет - не такой он самоотверженный человек. Что же тогда остается в результате, если принять во внимание его гипнотическую силу?
– Иван Дементьевич, дорогой! Вы просто пугаете меня своими выводами. Правда, я и сама кое о чем догадывалась. Понятно, что между моими сорванцами не все благополучно, но скажите все-таки, что мне делать? Научите меня, голубчик, как быть? Как предотвратить возможное несчастье?
– Постараться, пока не поздно, выдать дочь замуж, а сына немедленно выпроводить учиться за границу.
– Я и сама об этом много думала, но как выдать Таню, за кого, если ни один человек в округе не сделал ей предложения? Не тащить же женихов силком, на веревке?
– Вы правы, Анна Аркадьевна, и пожалуй, последний способ вряд ли бы Вам удался. Все уже знают, что Евгений влюблен в свою приемную сестру и вряд ли кому захочется с ним схлестнуться и ещё до женитьбы встать к барьеру. Евгений ведь и стреляет недурно.
– О, Боже мой!
– тихо простонала графиня.
– Знаете, Ванюша, я за Таней дам весьма приличное приданое и совсем не мечтаю иметь зятем князя или графа, вполне достаточно разночинца, вот такого, как Вы, например. Я знаю, что этот класс имеет достаточно умных и честных людей, и Вы бы могли... графиня не успела досказать свою мысль, как лошади остановились около моей квартиры.
– Я очень надеюсь, Иван Деменьтьевич, что Вы не забудете своих друзей, я так к Вам привыкла... Если Вы не будете чаще посещать нас, я обижусь. Позвольте посылать за Вами наш экипаж, - сказала она на прощание. Я молча поклонился и помахал вслед отъехавшей графине.
С тяжелым чувством я вошел к себе домой. Намеки графини были вполне мне понятны. Она рада была бы выдать Таню за меня и действительно не поскупилась бы на приличное приданое. Не в этом дело. Во-первых, этот предполагаемый брак был бы не по любви, а по насилию, чего я не мог допустить, уважая Таню; а во-вторых, разве допустил бы подобный брак влюбленный без ума Евгений? И в-третьих, хотя Таня, возможно, и сумела бы стать хорошей хозяйкой в моей скромной квартире, но она все-таки дворянка, а на свое скромное жалование судебного следователя я никак не смог бы обеспечить ей приличное существование. Обдумав неоднократно эти соображения, я решил по возможности воздержаться от скорого посещения усадьбы графов Витковских.
ГЛАВА V
О ТОМ, КАКИМ СТРАШНЫМ СОБЛАЗНАМ ПОДВЕРГАЕТСЯ ПРИЕМНАЯ ДОЧЬ И СЕСТРА, ЕСЛИ ВЕДЕТ СЕБЯ НЕПОДОБАЮЩИМ ОБРАЗОМ
После возвращения из города внимание Анны Аркадьевны за "сорванцами"
Улучив удобную минуту, она увела девушку в свои покои и здесь постаралась ей объяснить все то, что может ожидать неопытную девушку, чересчур близко допустившую к себе мужчину.
Откровенность приемной матери, вроде бы, оказала должное влияние. Таня многое поняла и переосмыслила, и под воздействием материнского внушения дала клятву быть предельно осторожной с вероломным братцем и ни в коем случае не переходить в общении с ним запретной черты.
– Только ты не делай резких поворотов, Танечка, а то Евгений, не дай Бог, догадается о нашей с тобой беседе, и как бы чего не вышло. Боже упаси! Пусть себе бесится на здоровье на стороне, женщин на его век и без тебя хватит. Только смотри, не поддавайся ни в какую, а в случае близкой опасности беги прямо ко мне. Поняла? Ну вот, дай я тебя поцелую и благословлю. Говорят же недаром люди, что материнское благословение и в огне не горит, и в воде не тонет. А теперь ступай и будь умницей.
После этого разговора Анна Аркадьевна почти окончательно успокоилась. Она знала порядочность и честность девушки и верила ей. И действительно, хотя в отношениях молодых людей видимых изменений не произошло, и они так же продолжали кататься на лодке, гуляли по парку, по-прежнему уединялись в тенистых уголках, но Таня была более внимательна к вульгарным манерам Евгения и уже не позволяла ему излишних мелких вольностей, объятий и поцелуев в губы, к тому же и она сама стала вести себя сдержанней, в частности, не бросалась ему на шею с поцелуями и не садилась на колени.
– Танюша, почему ты стала такой недотрогой? Разве брату запрещено целовать свою сестру? Что тут особенного? Ну, иди же ко мне, милая.
– А, надоело все это! Гораздо интереснее с тобой говорить о чем-нибудь более серьезном.
– Например?
– Ну, например, о том, как ты поедешь в Германию. Как будешь там жить, учиться и работать в различных клиниках. Да мало ли о чем можно поговорить, о хорошем и разном.
– Все это верно, дорогая моя сестричка, только данные темы сейчас меня мало интересуют. Всему есть свое время и свое место. Вот в другое время и в другом месте мы с тобой вдоволь наговоримся о серьезном. Ты думаешь, молодость вечна? Да, вообще в мире она существует вечно, но не в людских единицах. Счастье, моя дорогая, измеряется только моментом, а вот горе годами. Было бы странно видеть жизнерадостных старцев, жаждущих блаженства любви, и полных сил и здоровья молодых людей, со стонами едущих в монастырь. Помнишь, как сказал Пушкин: "Блажен, кто смолоду был молод, блажен кто вовремя созрел..."
– Ха-ха-ха! Как ты хорошо говоришь, Женечка! Значит, для молодости есть только один лозунг: лови, лови часы любви?!
– Да, пока огонь горит в крови, - закончил Евгений и, подтянув Таню ближе, крепко поцеловал её в губы...
Так прошел август, наступила осень, волей-неволей приблизилось время подумать Евгению и об отъезде за границу. Мать уже несколько раз напоминала ему о дальнейшей учебе. С наступлением сентября погода резко изменилась. Подули ветры, и часто холодный дождь мешал прогулкам по парку, на аллеях которого несмотря на прилежание садовника стало прибавляться пожелтевших листьев.