Три мушкетера (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Ах, друг мой, а что за важность, если она и убьет меня! — сказал Атос, — Уж не думаете ли вы, что я дорожу жизнью?
— Во всем этом скрывается какая-то ужасная тайна… Знаете, Атос, эта женщина — шпион кардинала, я убежден в этом.
— В таком случае, берегитесь. Если кардинал не проникся к вам восхищением за лондонскую историю, то он возненавидел вас за нее. Однако ему не в чем обвинить вас открыто, а так как ненависть непременно должна найти исход, особенно если это ненависть кардинала, то берегитесь! Когда вы выходите из дому, не выходите один; когда вы едете,
— К счастью, — сказал д'Артаньян, — нам надо только дотянуть до послезавтрашнего вечера, так как в армии, надеюсь, нам не придется опасаться никого, кроме вражеских солдат.
— А пока что, — заявил Атос, — я отказываюсь от своих затворнических намерений и буду повсюду сопровождать вас. Вам надо вернуться на улицу Могильщиков, я иду с вами.
— Но, как это ни близко отсюда, — возразил д'Артаньян, — я не могу идти туда в таком виде.
— Это правда, — согласился Атос и позвонил в колокольчик.
Вошел Гримо.
Атос знаком приказал ему пойти к д'Артаньяну и принести оттуда платье. Гримо также знаком ответил, что превосходно все понял, и ушел.
— Так-то, милый друг! — сказал Атос. — Однако же вся эта история отнюдь не помогает нам в деле экипировки, ибо, если не ошибаюсь, все ваши пожитки остались у миледи, которая вряд ли позаботится о том, чтобы вернуть их. К счастью, у вас есть сапфир.
— Сапфир принадлежит вам, милый Атос! Ведь вы сами сказали, что это фамильное кольцо.
— Да, мой отец купил его за две тысячи экю — так он говорил мне когда-то. Оно составляло часть свадебных подарков, которые он сделал моей матери, и оно просто великолепно! Мать подарила его мне, а я, безумец, вместо того чтобы хранить это кольцо как святыню, в свою очередь подарил его этой презренной женщине…
— В таком случае, дорогой мой, возьмите себе это кольцо: я понимаю, как вы должны дорожить им.
— Чтобы я взял это кольцо после того, как оно побывало в преступных руках! Никогда! Это кольцо осквернено, д'Артаньян.
— Если так, продайте его.
— Продать сапфир, полученный мною от матери! Признаюсь, я счел бы это святотатством.
— Тогда заложите его, и вы, бесспорно, получите около тысячи экю. Этой суммы с избытком хватит на ваши надобности, а потом из первых же полученных денег вы выкупите его, и оно вернется к вам очищенным от прежних пятен, потому что пройдет через руки ростовщиков.
Атос улыбнулся.
— Вы чудесный товарищ, милый д'Артаньян, — сказал он. — Своей неизменной веселостью вы поднимаете дух у тех несчастных, которые впали в уныние. Идет! Давайте заложим это кольцо, но с одним условием.
— С каким?
— Пятьсот экю берете вы, пятьсот — я.
— Что вы, Атос! Мне не нужно и четверти этой суммы — я ведь в гвардии. Продав седло, я выручу как раз столько, сколько требуется. Что мне надо? Лошадь для Планше, вот и все. Вы забываете к тому же, что и у меня есть кольцо.
— Которым вы, видимо, дорожите еще больше, чем я своим; по крайней мере, так мне показалось.
— Да, потому что в случае крайней необходимости оно может не только вывести нас
— Я не понимаю, о чем вы говорите, но верю вам. Итак, вернемся к моему кольцу или, вернее, к вашему. Вы возьмете половину той суммы, которую нам за него дадут, или я брошу его в Сену. А у меня нет уверенности в том, что какая-нибудь рыба будет настолько любезна, что принесет его нам, как принесла Поликрату. [32]
— Ну хорошо, согласен! — сказал д'Артаньян.
В эту минуту вернулся Гримо и с ним Планше; беспокоясь за своего господина и любопытствуя узнать, что с ним произошло, последний воспользовался случаем и принес одежду сам.
32
Поликрат — тиран острова Самос. Дрезнегреческий историк Геродот передает легенду о том, что однажды Поликрат бросил в море перстень. Этот перстень был проглочен рыбой. Рыбак, поймавший рыбу, принес ее Поликрату. Так, перстень, брошенный Поликратом в море, был ему возвращен рыбой.
Д'Артаньян оделся. Атос сделал то же. Затем, когда оба друга были готовы, Атос знаком показал Гримо, что прицеливается. Гримо тотчас же снял со стены мушкет и приготовился сопровождать своего господина.
Они благополучно добрались до улицы Могильщиков. В дверях стоял Бонасье. Он насмешливо взглянул на д'Артаньяна.
— Поторапливайтесь, любезный жилец, — сказал он, — вас ждет красивая девушка, а женщины, как вам известно, не любят, чтобы их заставляли ждать.
— Это Кэтти! — вскричал д'Артаньян и бросился наверх.
И действительно, на площадке перед своей комнатой он увидел Кэтти: бедная девушка стояла, прислонясь к двери, и вся дрожала.
— Вы обещали защитить меня, — сказала она, — вы обещали спасти меня от ее гнева. Вспомните, ведь это вы погубили меня!
— Конечно, конечно! — сказал д'Артаньян. — Не беспокойся, Кэтти. Однако что же произошло после моего ухода?
— Я и сама не знаю, — ответила Кэтти. — На ее крики сбежались лакеи, она была вне себя от ярости. Нет таких проклятий, каких бы она не посылала по вашему адресу. Тогда я испугалась, как бы она не вспомнила, что вы попали в ее комнату через мою, и не заподозрила, что я ваша сообщница. Я взяла все свои деньги, самые ценные из своих вещей и убежала.
— Бедная девочка! Но что же мне с тобой делать? Послезавтра я уезжаю.
— Все, что хотите, господин д'Артаньян! Помогите мне уехать из Парижа, помогите мне уехать из Франции…
— Но не могу же я взять тебя с собой на осаду Ла-Рошели! — возразил д'Артаньян.
— Конечно, нет, но вы можете устроить меня где-нибудь в провинции, у какой-нибудь знакомой дамы на вашей родине, к примеру…
— Милая Кэтти, у меня на родине дамы не держат горничных… Впрочем, погоди, я знаю, что мы сделаем… Планше, сходи за Арамисом. Пусть сейчас же идет сюда. Нам надо поговорить с ним.