Три мушкетера (с иллюстрациями)
Шрифт:
Д'Артаньян покраснел.
— Любовницы?.. — машинально повторил он. — А почему, собственно, я должен опасаться любовницы больше, чем кого-либо другого?
— Потому что любовница — одно из любимейших средств кардинала, наиболее быстро действующее из всех: женщина продаст вас за десять пистолей. Вспомните Далилу… Вы знаете священное писание?
Д'Артаньян вспомнил о свидании, которое ему назначила г-жа Бонасье на этот самый вечер, но, к чести нашего героя, мы должны сказать, что дурное мнение г-на де Тре-виля
— Кстати, — продолжал г-н де Тревиль, — куда девались ваши три спутника?
— Я как раз собирался спросить, не получали ли вы каких-либо сведений о них.
— Никаких.
— Ну, а я оставил их в пути: Портоса — в Шантильи с дуэлью на носу, Арамиса — в Кревкере с пулей в плече и Атоса — в Амьене с нависшим над ним обвинением в сбыте фальшивых денег.
— Вот что! — произнес г-н де Тревиль. — Ну, а как же ускользнули вы сами?
— Чудом, сударь! Должен сознаться, что чудом, получив удар шпаги в грудь и пригвоздив графа де Варда к дороге, ведущей в Кале, словно бабочку к обоям.
— Этого еще не хватало! Де Варда, приверженца кардинала, родственника Рошфора!.. Послушайте, милый друг, мне пришла в голову одна мысль.
— Какая, сударь?
— На вашем месте я сделал бы одну вещь.
— А именно?
— Пока его высокопреосвященство стал бы искать меня в Париже, я снова отправился бы в Пикардию, потихоньку, без огласки, и разузнал бы, что сталось с моими тремя спутниками. Право, они заслужили этот небольшой знак внимания с вашей стороны.
— Совет хорош, сударь, и завтра я поеду.
— Завтра! А почему не сегодня же вечером?
— Сегодня меня задерживает в Париже неотложное дело.
— Ах, юноша, юноша! Какое-нибудь мимолетное увлечение? Повторяю вам, берегитесь: женщина погубила всех нас в прошлом, погубит и в будущем. Послушайтесь меня, поезжайте сегодня же вечером.
— Сударь, это невозможно.
— Вы, стало быть, дали слово?
— Да, сударь.
— Ну, это другое дело. Но обещайте мне, что если сегодня ночью вас не убьют, то завтра вы уедете.
— Обещаю.
— Не нужно ли вам денег?
— У меня еще есть пятьдесят пистолей. Полагаю, что этого мне хватит.
— А у ваших спутников?
— Думаю, что у них должны быть деньги. Когда мы выехали из Парижа, у каждого из нас было в кармане по семидесяти пяти пистолей.
— Увижу ли я вас до вашего отъезда?
— Думаю, что нет, сударь, разве только будет что-нибудь новое.
— В таком случае, счастливого пути!
— Благодарю вас, сударь.
И д'Артаньян простился с г-ном де Тревилем, более чем когда-либо растроганный его отеческой заботой о мушкетерах.
Он по очереди обошел квартиры Атоса, Портоса и Арамиса. Ни один из них не возвратился. Их слуги также отсутствовали, и ни о тех,
Д'Артаньян осведомился бы о молодых людях у их любовниц, но он не знал ни любовницы Портоса, ни любовницы Арамиса, а что касается Атоса, то у него не было любовницы.
Проходя мимо гвардейских казарм, он заглянул в конюшню: три лошади из четырех были уже доставлены. Повергнутый в изумление, Планше как раз чистил их скребницей, и две из них были уже готовы.
— Ах, сударь, — сказал Планше, увидев д'Артаньяна, — как я рад, что вас вижу!
— А что такое, Планше? — спросил молодой человек.
— Доверяете вы господину Бонасье, нашему хозяину?
— Я? Ничуть не бывало.
— Вот это хорошо, сударь.
— Но почему ты спрашиваешь об этом?
— Потому что, когда вы разговаривали с ним, я наблюдал за вами, хотя и не слышал ваших слов, и знаете что, сударь: он два или три раза менялся в лице.
— Да ну?
— Вы этого не заметили, сударь, потому что были заняты мыслями о полученном письме. Я же, напротив, был встревожен странным способом, каким это письмо попало к нам в дом, и ни на минуту не спускал глаз с его физиономии.
— И какой же она тебе показалась?
— Физиономией предателя.
— Неужели?
— К тому же, как только вы, сударь, простились с ним и скрылись за углом, Бонасье схватил шляпу, запер дверь и побежал по улице в противоположную сторону.
— В самом деле, Планше, ты прав: все это кажется мне весьма подозрительным. Но будь спокоен: мы не заплатим ему за квартиру до тех пор, пока все не объяснится самым решительным образом.
— Вы все шутите, сударь, но погодите — и увидите сами.
— Что делать, Планше, чему быть, того не миновать!
— Так вы не отменяете своей вечерней прогулки, сударь?
— Напротив, Планше, чем больше я буду сердиться на Бонасье, тем охотнее пойду на свидание, назначенное мне в том письме, которое так тебя беспокоит.
— Ну, сударь, если ваше решение…
— …непоколебимо, друг мой. Итак, в девять часов будь наготове здесь, в казарме. Я зайду за тобой.
Видя, что никакой надежды убедить хозяина отказаться от задуманного предприятия больше нет, Планше глубоко вздохнул и принялся чистить третью лошадь.
Что касается д'Артаньяна — в сущности говоря, весьма осторожного молодого человека, — то он, вместо того чтобы воротиться домой, отправился обедать к тому самому гасконскому священнику, который в трудную для четверых друзей минуту угостил их завтраком с шоколадом.
XXIV
ПАВИЛЬОН
В девять часов д'Артаньян был у гвардейских казарм и нашел Планше в полной готовности. Четвертая лошадь уже прибыла.
Планше был вооружен своим мушкетом и пистолетом.