Три мушкетерки
Шрифт:
В общем, Вика чувствовала, что не готова взвалить это на себя, и у нее не было уверенности, что Дима будет рядом всю оставшуюся жизнь и в полной мере разделит с ней эту ношу.
Юлия Карловна делала вид, будто довольна жизнью, но страдала неимоверно. И вовсе не от того, что своим постоянным присутствием и отказом переехать невольно разваливала молодую семью. Она была убеждена, что помогает семью сохранить, ведь Вика продемонстрировала бы свою несостоятельность как хозяйка, и дом зарос бы в грязи, после чего молодые
Она подозревала, что у Вики есть другой мужчина.
Сначала это были просто подозрения, основанные на женской интуиции и обрывках подслушанных разговоров. Потом она залезла в телефон невестки и прочитала пару сообщений. Вика тщательно следила, чтобы телефон не попал в руки мужа, но абсолютно не брала в расчет свекровь. Молодости свойственно переоценивать себя и недооценивать старость.
Эсэмэски были настолько фривольного содержания, что у Юлии Карловны подскочило давление. Сопоставив факты, она похолодела и задергалась. Сказать сыну? Но тогда возникнет скандал и разрыв. Не говорить? Но мальчика же обманывают! Может, невестка просто затеяла какую-то пошлую интрижку? Гороскоп тоже ничего внятного не сообщал. То есть в нем определенно читались проблемы в доме, но как их решать – не говорилось.
Хитрости маменьке было не занимать, поэтому она пошла издалека.
– Димочка, я тут смотрела твой гороскоп, – сказала она вечером, когда невестки не было дома, а сын раздраженно жевал ужин, поглядывая на часы. – У вас с Викой проблемы.
– Я в курсе. – Он снова покосился на часы и бросил вилку. – Почему у нее собеседования именно по вечерам?
– И ведь, что удивительно, не берут ее никуда, – радостно подхватила мама, но сразу сникла и суетливо пробормотала: – Ну а когда же ей еще собеседоваться? Люди вечером как раз освобождаются. Ну и…
– Интересно, что там за люди? – Дима допил чай и уселся на подоконник. – Мам, хоть ты мне мозги своим мракобесием не дырявь. И так уже… – Он махнул рукой и зло поджал губы.
– Это не мракобесие, а наука, – обиделась Юлия Карловна. – Вот сейчас у вас наступил очень неблагоприятный месяц.
– У нас уже целый год неблагоприятный, – усмехнулся сын. – Ты говорила, что вы с ней уживетесь, и все будет хорошо. Уж не знаю, что за бои на швабрах у вас тут происходят в мое отсутствие, но идиллии явно не получается. Вы мне обе дороги, но я устал. Понимаешь? Просто устал. Об этом в твоем гороскопе что-нибудь есть?
Приняв все за чистую монету, Юлия Карловна, искренне верившая, что все нормальные люди должны жить в соответствии с рекомендациями гороскопа, словно это был термометр, указывавший погоду и регулирующий степень раздетости, зашуршала страничками.
– Вот! У тебя внутренний конфликт…
– Мама, это у вас конфликт! А я в вашем конфликте варюсь, как рак, и вы меня скоро с пивом сожрете! Мне домой идти не хочется! Еще Вика… Кстати, подозреваю, что ей домой тоже не хочется!
– А вы уже давно посменно ходите: то ее вечером нет, то тебя. Ты сам где пропадаешь? –
Дима быстро отвел взгляд и пробормотал что-то про работу.
– И ты тоже? – охнула мать.
– Что тоже? – сделал стойку Дима. – Ты что-то знаешь про Вику?
Теперь на бессвязное бормотание перешла уже Юлия Карловна.
– Мама, в чем дело? Ты что-то знаешь?
– Нет. Я объективно смотрю со стороны. Вы живете, как два чужих человека. Как соседи, которые пересекаются раз в год на перевыборах управдома!
Но зерно сомнения было посеяно.
Нам хочется гораздо большего, чем предлагает судьба. И там, где нас нет, всегда лучше.
Вике быстро надоел Лешка. Красивый, фактурный, легко живущий, он несся по волнам жизни, словно фантик. И ему было все равно: в лужу ли, в море ли его занесет.
– Ты какой-то несерьезный! – бросила однажды Вика и сама удивилась, как четко это простенькое слово характеризует все, что связано с Пешеходовым. И он несерьезный, и отношения с ним несерьезные, и перспективы у него такие же.
– Серьезно все будет, когда я вырасту и соберусь жениться, – легкомысленно отмахнулся Лешка. – Лет десять у меня еще есть.
Вика просто примерзла к стулу от подобной наглости. Значит, ее он серьезно не воспринимал.
– А я? – воскликнула она. – Я тебе зачем?
Пешеходов добродушно развел руками:
– Викуля, как для чего? Для того же, для чего и я тебе, – приятно провести время. И вообще, я с восьмого класса мечтал с тобой переспать.
Удержавшись от острого желания запустить в Лешку чем-нибудь тяжелым, Вика глубоко вдохнула и конкретизировала:
– Если я сейчас встану и уйду, ты не расстроишься и найдешь для приятного времяпрепровождения кого-нибудь другого?
– Да не обижайся ты! А чего такого? И почему не расстроюсь? Расстроюсь.
Вика даже не успела удовлетворенно выдохнуть, как Пешеходов закончил свою светлую мысль:
– Сегодняшний вечер тогда по-любому пропадает. Надо кого-то искать, то-се, реверансы-букеты. А ты – кадр проверенный, свой.
– Ага, – закивала побелевшая от бешенства Вика. – В разведку со мной, на амбразуру и далее по списку.
– Ну не в ЗАГС же, – улыбнулся, одобряя ее понятливость, Лешка.
– Считай сегодняшний вечер испорченным, – припечатала Вика. – Мечту свою ты осуществил, так что расстаемся друзьями.
– Ладно, – приуныл Пешеходов. – Но если что, всегда рад. Давай. До встречи.
Домой Вика неслась, разъяренно стуча каблучками. Она ненавидела всех мужчин. Все они были одинаковыми, как хомяки в зоомагазине. Первым получил свою порцию негодования Дима, встретивший супругу в дверях. Поскольку у него настроение тоже было, мягко говоря, так себе, семейный вечер начался на повышенных тонах.
– Где была?
– А ты вчера где был?
– Я первый спросил!
– На собеседование ходила! – Вика оттолкнула мужа и двинулась в кухню.