Три недели страха
Шрифт:
Торклесон пожал плечами.
— Если мы не сможем доказать, что Гэрретт купил его по своей кредитке.
У меня упало сердце. Какое-то время я думал, что это дело нескольких часов. Теперь я не был уверен, что у полиции вообще что-то есть.
— Ты должен послать машину, — настаивал Коуди. — Приволоки Гэрретта за задницу для допроса. Мы знаем, что он там был.
Торклесон был озадачен.
— Откуда вы знаете?
— Джек слышал его голос вдали, когда они звонили, — объяснил Коуди. — Верно, Джек?
— По-моему, да.
Торклесон посмотрел на меня:
— Вы уверены?
— Я не могу быть абсолютно
— И вы дадите об этом показания?
Я судорожно сглотнул.
— Да.
— Я в недоумении. — Торклесон повернулся к Коуди: — Вы сказали, что были с женщиной по имени Мелисса, когда вам позвонили. А теперь вы заявляете, что этот джентльмен был с вами и ответил на звонок.
Коуди пошевелил бровями в стиле Граучо Маркса. [20]
20
Маркс Джулиус Генри (Граучо) — американский актер-комик, один из братьев Маркс.
— Мы были втроем, если ты понимаешь, что я имею в виду.
На лице Торклесона отразилось сомнение.
— Коуди шутит, — поспешно сказал я. — Мелисса моя жена. Мы были втроем, и телефон Мелиссы зазвонил. Так как номер был Брайена, но голос незнакомым, она передала телефон мне. Клянусь богом.
— Послушай, — снова заговорил Коуди. — Если ты притащишь Гэрретта и возьмешься за него как следует, он может сообщить какую-нибудь ложь, которую мы сумеем разоблачить.
— Мы? — переспросил Торклесон. — Вы предлагаете участвовать в расследовании?
— Я могу понаблюдать за Гэрреттом и подсказать тебе вопросы.
— И испортить все дело, — сказал Торклесон. — Отстраненный коп активно участвует в расследовании. Ничего себе!
— О'кей, я буду держаться в стороне. Но я оставлю у себя этот список звонков. Ты легко сможешь получить копию.
Торклесон вытер вспотевший лоб и ткнул меня в грудь.
— Ваше заявление — единственная причина, по которой я могу отправить машину к Морлендам и потребовать разговора с этим парнем. Если окажется, что он всю ночь был в постели или играл в карты с папашей-судьей, моя задница в дерьме. И ваша тоже.
— Понятно.
— Сделай это, — сказал Коуди.
Торклесон отошел от нас и достал сотовый телефон. В этот момент я мог расцеловать его. Я услышал достаточно, чтобы понять, что он предупреждает полицейских быть вежливыми и почтительными, объяснив, что Гэрретта вызывают для разговора только вследствие моего прямого заявления, а не из-за наличия материальных доказательств. Когда я слушал его, причина для поездки в дом Морленда показалась сомнительной даже мне.
— Неизвестно, что он скажет, — шепнул мне Коуди, — когда допросим его с магнитофоном. Он может сообщить нам пять фактов, которые мы позже сумеем опровергнуть. Но если ты говоришь, что слышал его голос, значит, так оно и есть. Хорошая работа. Ты мог бы стать неплохим копом.
— Не думаю, — ответил я.
Следующие несколько часов мы сидели в комнате ожиданий, не читая журналы. Все трое поднимали взгляд, когда сестра или врач проходили мимо. Мелисса звонила трижды. Каждый раз я говорил ей, что о состоянии Брайена мы пока ничего не слышали.
Торклесон
— О'кей, сэр, — сказал он наконец. — Я буду там, как только узнаю о жертве. Да, я лично извинюсь.
Торклесон захлопнул телефон с такой силой, что я усомнился, будет ли он работать снова.
— Вы угробили меня, — обратился он к нам. — Я по горло в дерьме.
— Что случилось? — спросил Коуди, не впечатленный его горячностью.
— Мои ребята явились в дом Морленда. Судья был в ярости. Он позвонил мэру, и тот позвонил шефу, который только что звонил мне. Судья утверждает, что Гэрретт всю ночь был дома с ним, и отказывается посылать сына отвечать на вопросы. Он сказал, что мистер Мак-Гуэйн преследует его из-за юридического дела, а Коуди Хойт никудышный коп, который полностью вышел из-под контроля. Шеф спрашивал меня, почему я общаюсь с вами, Коуди.
Тот пожал плечами.
— Черт бы побрал вас обоих. — Торклесон поднялся. — У меня жена, маленькая дочка и много лет впереди. Я не могу позволить вам продолжать это.
— У меня тоже жена и маленькая дочка, — сказал я. — Речь идет о том, чтобы мы оставались вместе.
Торклесон хотел напуститься на меня, но Коуди встал и положил руку ему на плечо.
— Все это говорит нам о многом, — сказал он. — Это означает, что судья осведомлен о делишках Гэрретта. Мы интересовались, действуют они совместно или порознь. Сейчас мы знаем, что совместно. Наконец, у нас появилась хоть какая-то ясность, несмотря на все неприятности.
Торклесон стряхнул руку Коуди, его лицо все еще было красным. Я чувствовал к нему жалость, несмотря на слова Коуди.
— Джентльмены, вы здесь из-за Брайена Истмена?
Никто из нас не видел, как в коридор вышел хирург. Он был низеньким и тощим, в испачканном кровью зеленом халате.
— Сожалею, — продолжал он, не глядя ни на кого из нас. — Мистер Истмен скончался.
— Он мертв? — спросил Торклесон.
— Вероятно, это к лучшему, — сказал врач. — При таком повреждении мозга он мог никогда не прийти в себя.
Я опустился на стул, закрыв лицо руками.
Мы потеряли нашего адвоката и нашего друга.
Глаза Коуди наполнились слезами.
— Я жалею, что был суров с ним, — сказал он. — Бедняга этого не заслуживал.
Глава 16
В бюро что-то происходило. Это не был заговор молчания, где все, кроме жертвы, вроде бы что-то знают. Просто при сложившихся обстоятельствах собрание за закрытой дверью, начавшееся раньше, чем собрался персонал, и все еще продолжающееся в девять утра, указывало на какие-то неприятности. В коридорах, кабинетах и отсеках было тихо. Ни оживленных разговоров, ни смеха — только перестук компьютерных клавиатур. Я видел Пита Мэксфилда, работающего по связям с общественностью, который шел по коридору к комнате отдыха, дергая себя за воротник, словно от жары. Он выглядел виноватым. По пути за кофе я заглянул в офис Линды ван Джир спросить ее, в чем дело. Она всегда все знала, но ее не оказалось за столом.