Три недели в Советском Союзе

Абердин Александр М.

— Вах, Митя, здравствуй, генацвали! Какими ветрами тебя занесло к нам, дорогой? Как здоровье супруги, как дочь, ещё не вышла замуж? Рассказывай всё, дорогой.

Дмитрий Иванович крепко пожал ему руку и сказал:

— Здравствуй, Резо. Знакомься, это Сергей, жених моей Юли, а это тебе пакет из Москвы, который ты прямо сейчас вскроешь, прочтёшь его содержимое и тут же уничтожишь.

Весёлое лицо полковника тут же сделалось серьёзным. Он достал из кармана перочинный нож, вскрыл им конверт из плотной бумаги и принялся внимательно читать приказ. Лицо его тут же сделалось ещё и задумчивым. Он достал из кармана зажигалку, поджег пакет и не обращая внимания на то, что сургуч капал на тротуарную плитку, сжег, после чего опустил пепел в урну, не поленился отломить

веточку мимозы и тщательно его перемешал, после чего сел на скамейку и спросил:

— Что я должен сделать, Митя? Обеспечить тебе доступ на аэродром и предоставить самолёт или ещё что-то? Что мне вообще разрешено знать об этом, а что нет. Понимаешь, мне ведь нужно будет как-то всё потом объяснять.

— Кое-что я тебе скажу, Резо. Понимаешь ли, мою Юлю угораздило влюбиться в американского шпиона, а тот оказался парень не дурак и придумал хитрую комбинацию, как уйти из ЦРУ и поскольку он недавно стал владельцем огромного состояния, стать ещё и счастливым мужем. Он сын немецких антифашистов, уехавших в Штаты ещё в тридцатые годы и не по годам умён. В общем он начал свою собственную игру и предложил нашему руководству такую комбинацию, что мне было приказано в срочном порядке стать его отцом и отправляться в Западную Германию через ЮАР. Операция одобрена на самом верху и с этой минуты ты поступаешь в моё распоряжение. Надеюсь диктофона ты с собой не брал, Резо? Сам понимаешь, я не могу рисковать, ведь на Дитриха сделана большая ставка. Он отличный пилот, а от тебя только и требуется, что турнуть всех с аэродрома в Адлии всех и обеспечить нам заправленный под завязку самолёт. Ну и автомобиль, естественно. Всё остальное мы сделаем сами и как только стемнеет, улетим в Турцию, а дальше уже дело техники.

Полковник Чиквадзе задумался, но раздумывал недолго, заулыбался и весело воскликнул:

— Митя, это можно сделать! Один мой родственник женат на сестре начальника этого аэропорта. Мы сейчас поедем к нему и я скажу, чтобы он устроил в Адлии маленький пир, но сначала мы заедем в сберкассу и я сниму с книжки деньги.

Сергей немедленно вставил свои пять копеек:

— Господин полковник, это лишнее. Я выдам вам на этот пир хоть пятьдесят, хоть сто тысяч рублей, вы только придумайте хороший повод для него. Мы успеем сделать это сегодня?

— Вах, на такие деньги на дне рождения Валико вся Адлия будет веселиться, но на подготовку у нас уйдёт два дня, не меньше. Нужно мясо купить, вино, всех друзей созвать и к тому же день рождения у него только в воскресенье. Генацвали, ты только ни о чём не беспокойся. Митя, дорогой, я понимаю, что тебя беспокоит сейчас больше всего, я теперь от вас ни на шаг. Сейчас только сделаю один единственный звонок домой, чтобы Медико не волновалась и мы сразу же поедем к Валико.

Полковник Чиквадзе действительно обеспечил всё в самом лучшем виде и его племянник Валико, начальник местного ГАИ, устроил в Адлии такой пир, которого там давно уже не видели. Для него был возведён огромный шатёр и когда в самый разгар пира они приехали в маленький сельский аэропорт, то там не было ни единой души. Полковник Чиквадзе помог им погрузить в самолёт багаж и попрощавшись сказал:

— Серёжа, дорогой, можешь лететь прямо в сторону моря. Все офицеры-пограничники гуляют сейчас в Адлии, их подчинённые тоже хорошо выпили, а потому никто не заметит, что какой-то самолёт улетел в сторону Турции. Ни меня, ни вас здесь не видели, а когда люди проспятся, то не сразу хватятся самолёта.

Полковник Чиквадзе сел в «Уазик» и уехал, а Сергей поднялся на борт самолёта последним и занял своё место в кресле пилота. Он завёл двигатель, спокойно прогрел его, надел прибор ночного видения и спокойно взлетел. Сергей сразу же полетел к морю, до которого было рукой подать и вскоре он пересёк береговую черту. На высоте в пятьдесят метров над морем он полетел в нейтральные воды. Всё небо было затянуто плотной пеленой облаков, но дождя не было. Облачность была довольно низкой, где-то триста метров и это служило дополнительной гарантией того, что турецкие пограничники их также не заметят. Сергей окончательно успокоился

и стал мысленно прикидывать, что он скажет тем туркам, с которыми они рано или поздно встретятся и в этот момент ему в лицо полыхнуло ярчайшее пламя. Он закричал от ужаса и в следующее мгновение понял, что сидит не пилотском кресле, а в каком-то другом и все его мышцы сведены очень болезненной судорогой. Он попытался закричать, но только и смог сделать, что захрипеть.

Через несколько секунд он окончательно пришел в себя и хотя всё его тело пронизывала нестерпимая боль, всё же сумел понять, что сидит в своём кресле, в домашнем кабинете. При этом он был почти полностью парализован и лишь слегка мог пошевелить рукой. Ему стало очень горько от осознания очередной своей неудачи и слёзы хлынули из его глаз. Вслед за этим он понял, что случилось нечто ужасное и вскоре услышал, как где-то неподалёку Егор сказал гневным голосом:

— Повторяю, Вика, убирайся отсюда немедленно или я вышвырну тебя из этой квартиры.

Вика нахально воскликнула:

— Да, кто ты такой, чтобы мною командовать?

Сергей собрался с последними силами, напрягся и превозмогая боль громко сказал:

— Егор, я здесь, в кабинете.

Только теперь он обратил внимание на то, что сидит в кресле совершенно голый и у него на коленях лежит его видеокамера. Егор влетел в кабинет и спросил:

— Что-то опять пошло не так, Серёга?

Сергей кивнул головой и сказал:

— Да, Егор, я опять допустил ошибку. Открой сейф, возьми в нём пятьдесят штук евро и синий конверт с ключами и документами на «Мерина». Отдай всё этой гражданке и возвращайся сюда. Меня парализовало, Егорушка, и всё тело болит.

С деньгами и документами на «Мерседес» Егор в три минуты выставил Вику из квартиры, после чего вбежал в кабинет и взволнованным голосом сказал:

— Тебе ещё повезло, Серёга. Полчаса назад умерла Юля. Андрей приехал к ней на работу спозаранку, чтобы привезти её к тебе и она умерла у него на руках. Похоже, что это был сердечный приступ. Он повёз её в клинику, но сам понимаешь, её уже ничто не вернёт. Серёжа, скажи, что мы сделали не так?

Сергей стиснул всю свою волю в кулак, чтобы не разрыдаться от душевной боли, которая была куда сильнее физической и глухим стоном сказал:

— Я всё сделал не так, Егорушка. Ещё в первый раз я мог пойти правильным путём, но не сделал этого. Вместо того, чтобы сразу же ехать в Москву и начинать действовать, я занялся ерундой. Нет, наша с Юлей любовь не была ерундой, но я не вник в ситуацию, а стал действовать, как самый последний мелкий буржуйчик. Егор, понимаешь, меня ведь там терпели ровно до начала двадцать пятого съезда партии. Вместо того, чтобы изменить судьбу своей страны тем, что я мог объяснить тому же Брежневу, Андропову, Косыгину и всем другим члена политбюро, куда заведёт их беззубая, провальная политика, я стал делать одну глупость за другой. За это они меня и наказали сейчас и накажут всех нас ещё и двадцать четвёртого числа. Егор, хотя я и не могу пошевелиться, подготовь к понедельнику всё, что нужно. На этой видеокамере ты найдёшь запись нашего последнего совещания. Она тебе поможет, а сейчас вызови скорую помощь и пусть врачи посмотрят, что они смогут со мной сделать. Хотя я и не верю в это, но Борька с Тимкой должна донести меня до точки прохода на руках и попытаться забросить в прошлое.

Глава 11. Четвёртый проход в прошлое

Врач скорой помощи, приехавшей через четверть часа, только и смог сделать, что вколоть Сергею болеутоляющее, друзья, Егор приехал вместе с Володей, уложили его в постель и он уснул. Когда Сергей проснулся через несколько часов, Егор сидел рядом с ним с потухшим взором. Всегда весёлый и жизнерадостный, он был в этот день мрачнее тучи. Сергей стал чувствовать себя немного лучше, но при малейшем движении его мышцы сводила судорога и он понял, что таким образом ему просто давали понять, что на этот раз он в прошлое не пройдёт. Упрямо пытаясь шевелить то руками, то ногами и всякий раз кривился от боли. Егор смотрел на него с пониманием. Наконец Сергей выдохся и негромким голосом сказал: