Три ноты над островом
Шрифт:
– Антон, я заранее попрошу тебя, постарайся не дымить в поезде, – Марк Григорьевич, весело смотрел на нас. Антон, пожал плечами, но ответил, – Хорошо, если вы так говорите.
Проводники начали открывать двери в вагоны, и мы потянулись к поезду. Наши билеты, белые и розовые, из нескольких листочков, с необычным шрифтом, и надписью поезда, смотрелись, как набор для изготовления оригами. Белые гуси и розовые рыбки. От всего сердца, которое вдруг болезненно заныло в груди, я пожелал мысленно удачи нам
Вагон, в котором нам предстояло совершить наш вояж, был плацкартный. Разложив дорожные сумки и рюкзаки, мы расселись. Мой билет оказался на нижнее место у окна вагона. Поскольку был день, моё спальное место представляло собой маленький столик и два стула.
Поезд поехал, я сам не заметил, как платформа за окном пришла в движение, сначала медленно, а потом все убыстряясь, мы устремились на север. Хотя чисто формально, пока что прямо на восток. Железная дорога сначала шла вдоль Ладожского озера, а потом, обогнув его, вела на Мурманск.
Я стал смотреть в окно. В городе вид на пустыри, вдоль железнодорожных путей и глухие стены городских домов, повернутых своими фасадом от железной дороги на окружающие улицы, был довольно безрадостный. Несколько раз, притормаживая, поезд миновал железнодорожные станции, которые располагался в черте города. Люди стояли, в ожидании электричек, на маленьких, относительно с главным вокзалом, платформах. По сравнению с нашей тусовкой в походной одежде, все они выглядели, хоть и уставшим к концу дня, но нарядными и беззаботными, в своих летних нарядах. Лёгкие сарафаны и белые футболки, светлые брюки и шорты.
Моё внимание привлекла одна девушка на перроне, поезд прошёл совсем рядом с платформой и я успел её рассмотреть. Она стояла, держа за руль велосипед. Обычный, только корзинка впереди руля придавала ему пасторальный вид. Сейчас она приедет в электричке за город и там до её дома в деревне совсем рядом, судя по легкой раме велосипеда. Поедет по дороге, среди полей, а ветер будет раздувать её платье и волосы. Летний вечер постепенно окутает её своей тишиной. Тут девушка посмотрела прямо на меня и удивлённо подняла брови. "Как я ненавижу свое лицо, " – внутренне сжался я и зачем то помахал ей рукой.
Я задумался, запомнит ли она этот день? Один из многих. Можно сравнить дни с марками, есть очень дорогие, а есть такие, что сразу выкидывают, как вчерашнюю газету. Некоторые дни можно собрать в единый блок, например, как нашу поездку. Я фыркнул, вот бы кто наклеил мой день и отправил меня с письмом. Что бы было в нем? Просьба о помощи? Или может быть, любовное письмо? "Дорогая Катя, я тебя люблю, а если ты скажешь нет, то я утоплюся! Верь мне! Передавай привет дяде Пете, и бабушке здоровья. Твой вовеки… ", – и моя фигура в поезде у окна на конверте. Жесть.
– Арсен, садись к нам, – кто-то из
– Играете?
– Нет ещё, – Миша, один из самых на вид взрослых ребят класса, взял колоду в руки.
– Кто хочет сыграть?
– Во что? Я только в дурака умею, – Вася расслабленно провалился к спинке дивана.
– Ну, если все не против, можно в дурака.
Антон зашёл в купе и тоже уселся, прямо напротив меня.
– Не хочется в дурака. Давайте в тысячу. Я могу научить, мы часто играли в походах.
Я смотрел на остальных и думал, что тут играть неудобно, места совсем мало. И сразу решил, что постараюсь отказаться, хотя я неплохо играл, в обе эти игры. Весь смысл был в том, чтобы внимательно смотреть, какие карты примерно остаются в игре, после очередного розыгрыша.
Видимо, вся эта суета с отправлением поезда утомила не одного меня, так как после пары попыток Антона объяснить Васе правила игры в Тысячу, карты были оставлены в покое.
Мы стали обсуждать, что надо пойти посмотреть, не дают ли чаю. И что нет смысла идти всем, а надо выбрать представителя, чтобы он выяснил обстановку. Пока мы препирались, кто пойдёт, в наше купе стали заглядывать девочки из нашего класса. Они немного помявшись, спросили, нет ли у нас открывалки. На что кто-то из нас ответил, что ничего нет, сами думаем, где можно приобрести кипятка. Одна из девочек, на вид довольно добрая, угостила нас персиками.
– Как нам повезло с девушками, – умиленно проговорил Вася, – не дадут пропасть.
– Персик очень вкусный, – подтвердил Антон, – а чаю все-таки хочется.
Тут к месту, где мы сидели, подошёл проводник. Это был пожилой мужчина, в очень красивой форме, может быть, начальник поезда. Он, услышав последние слова про чай, сообщил нам, что мы можем в любой момент налить себе кипятка в начале вагона. Там же есть сахар, и вся необходимая посуда.
С подчёркнутой любезностью он сообщил нам, что скоро нам раздадут постели и можно будет лечь отдыхать.
– Каков, а? – Вася немного озадаченно смотрел вслед великолепного проводника.
Марк Григорьевич, проходя мимо с кружкой чая, ухмыльнулся, глядя на наши лица.
– Что, господа, непривычны к такому обращению? Если хотите знать, совсем недавно этот поезд был совсем другим. Вагоны из цельнолистовой стали были красивого бордового цвета, многочисленная и разнообразная отделка украшала салоны купе. Футуристический облик паровоза изумлял всех, кто его видел. Все служащие держали себя, словно это был не поезд, а отель высшего класса. Имя этому поезду было – "Полярный".