Три поцелуя

Лондон Кейт

Майкл вскочил с кровати, бросился в кабинет — и обнаружил спящую Кло, которая уронила голову на скрещенные руки. В одной из них была зажата фотокарточка в рамке. Майкл осторожно приподнял ее руку, рамка выскользнула и покатилась по столу. Он прихлопнул ее рукой, задняя картонка отскочила, стекло выпало, и еще несколько фотокарточек и негативов вылетели на стол.

Майкл поднял их, вгляделся — и у него прошел мороз по коже. На него смотрело мертвое тело Гаса Балласа, снятое в разных ракурсах. Отец Майкла был любителем, но снимки сделал с профессиональной четкостью. Все

детали были ясно видны — отпечатки ног на земле крупным планом, положение неестественно вывернутого тела с разных сторон и углов…

Впечатление было такое, что Гаса бил боксер-тяжеловес. По профессиональной привычке Майкл сразу отметил отпечатки следов. Это были обычные ботинки, без рифленой подошвы и высокого каблука, характерных для западной обуви. Следы кружили вокруг тела, как будто человек любовался своей работой. На одном из отпечатков даже было видно клеймо фирмы.

Сэм Мэттьюз, как хорошо помнил Майкл, всегда носил в стиле Дикого Запада ботинки, отказываясь надевать другие даже в церковь. Он всегда спорил со Стеллой, уверяя ее, что у него нога не приспособлена к другой обуви.

Майкл быстро спрятал фотографии под журналами на полке. Кло явно не видела этих фотографий, иначе бы ни за что не заснула. Майкл понял: Уэйд спрятал сюда эти фотографии специально для него, сделав новые рамки, чтобы привлечь к ним внимание. И даже вложил негативы. Надо найти хорошего профессионала и максимально увеличить все детали.

Осторожно приподняв Кло, Майкл взял ее на руки и нежно прикоснулся губами к ее распухшим губам. Она приоткрыла рот и жадно ответила на поцелуй, застонав во сне. Майкл сразу напрягся, охваченный желанием, и с нежностью посмотрел на красные завитки волос, на маленькие веснушки вокруг переносицы.

— Пора в постель, сладость моя, — шепнул он.

Кло сонно обхватила его руками за шею, и Майкл отнес ее в спальню. «Вот так должно было быть все эти годы…» — подумал он.

— Ложись со мной, Майкл, — пробормотала она во сне, запуская пальцы в его волосы, когда он опустился рядом с ней.

Майкл нежно улыбнулся, подсмеиваясь над собой. У него не было никаких шансов спастись от Кло. Он пристроился поудобнее, обнимая и прижимая ее к себе и вслушиваясь в ее дыхание, пока оно не стало глубоким и ровным. Тогда, убедившись, что она под его защитой, он стал обдумывать все детали увиденных фотографий. Наверняка в других рамках есть еще фотографии, которые отец припрятал для него. Особенно важные, видимо, в той, где лежит засушенная роза.

Так, значит, это отец спрятал фотографии из дела Сэма Мэттьюза и сохранил их вместе с негативами. Вот какое дело он хотел завершить…

— Имя, пожалуйста! — послышался резкий голос Лайма через микрофон охранной сигнализации. Стелла чуть не подпрыгнула от неожиданности и прислонилась к стене.

Она зашла в спальню Кло взглянуть на дочь, прежде чем спуститься на кухню и заняться делами. Но постель Кло стояла нетронутой, а голос Лайма испугал ее.

— Лайм, я в своем доме! Почему я должна отвечать тебе? — спросила она удивленно.

— Я проверяю ваш дом по просьбе Майкла.

Набери код, и тогда эта комната отключится, — послышался его твердый голос.

Стелла стала вспоминать цифровой код.

— Мне это не нравится, Лайм.

— Вам нужна защита.

— А, по-моему, это вторжение в личную жизнь. — Стелла машинально схватилась за горло своей старой ночной рубашки, надетой на голое тело, как будто Лайм мог сейчас увидеть ее. — Я чувствую себя золотой рыбкой в аквариуме. И вообще мне не нравится слышать мужской голос в четыре утра в собственной спальне. Тебе бы следовало спать сейчас, — попыталась сказать она материнским тоном, но голос ее подвел. — Кстати, ты не знаешь случайно, где моя дочь?

— Кло у Майкла. Он звонил мне недавно, проверяя свою сигнализацию.

Стелла обхватила себя руками за плечи. Кло у Майкла, как это и должно было быть все эти годы! После ее бессмысленного брака она нуждалась в Майкле больше всего на свете. Только его сильный характер способен привести в чувство ее темпераментную дочь, только с ним она сумеет снова вернуться к настоящей жизни.

— Ты не скучаешь там? — неожиданно хрипло спросил Лайм.

— Скучаю? — удивленно спросила Стелла, уставившись на микрофон, вмонтированный в стену.

— А вот я соскучился по тебе, Стелла. Хотел бы я приехать к тебе сейчас и показать, как сильно! — торопливо произнес Лайм, словно бросился в реку с обрыва. Было ясно, что он никогда бы не решился сказать ей такое с глазу на глаз.

Хриплый, сексуальный голос не оставлял никаких сомнений в том, что он имел в виду. Стелла заставила себя дышать ровно, хотя сердце ее заколотилось.

— У тебя какие-то безумные идеи в голове, — нервно сказала она.

— Да, верно. Скажи, ты предпочитаешь венчаться в церкви? Или можно устроить церемонию в «Пинто Бин», если хочешь…

— Лайм, ты забываешься…

Раздался его смешок.

— Черт, Стелла, ты сейчас опять начнешь свою песню про возраст? Как ты думаешь, что я делал последние два месяца, как не приглашал тебя на свидания?

— Свидания? — похолодела Стелла, хватаясь за стенку.

— Я ухаживаю за тобой, Стелла! — резко сказал Лайм. — Я ведь, вообще-то, не имею привычки дарить женщинам цветы. И не ловлю любой момент, чтобы прикоснуться к чьей-то руке. Я не тону больше ни в чьих синих глазах и не взлетаю на небеса, услышав чей-то голос. Это не твоя вина, дорогая, что я обожаю тебя, — сказал он мягко, но затем тон его изменился: — Да, черт возьми! Я каждую ночь мечтаю о твоем теле… Иди спать, Стелла, и представляй себе это, — хрипло выговорил Лайм.

Господи, этот мужчина хочет ее! Стелла по-прежнему держалась за стенку.

— Я не…

— Знаю, — оборвал ее Лайм. — Ты старше меня, ты — пожилая, уважаемая женщина… Но ты — любимая женщина! Желанная, сладкая самая, прекрасная из всех женщин, которых я встречал в своей жизни! Я ждал тебя долгие годы, Стелла, а ты совсем не хочешь помочь мне. Знаешь ли ты, что за муки, когда женщина даже не замечает твоих ухаживаний? Не видит в мужчине потенциального любовника, когда он рядом умирает от желания?