Три повести о Малыше и Карлсоне (с иллюстрациями)
Шрифт:
Нет, Малыш не считал, что это справедливо, и он отдал свою последнюю пятиэровую монетку Карлсону, который живёт на крыше.
Проделки Карлсона
– Ну, а теперь я хочу
Малыш с радостью согласился. Он взял Карлсона за руку, и они вместе вышли на крышу. Начинало смеркаться, и всё вокруг выглядело очень красиво: небо было таким синим, каким бывает только весной; дома, как всегда в сумерках, казались какими-то таинственными. Внизу зеленел парк, в котором часто играл Малыш, а от высоких тополей, растущих во дворе, поднимался чудесный, острый запах листвы.
Этот вечер был прямо создан для прогулок по крышам. Из раскрытых окон доносились самые разные звуки и шумы: тихий разговор каких-то людей; детский смех и детский плач; звяканье посуды, которую кто-то мыл на кухне; лай собаки; бренчание на пианино. Где-то загрохотал мотоцикл, а когда он промчался и шум затих, донёсся цокот копыт и тарахтение телеги.
– Если бы люди знали, как приятно ходить по крышам, они давно бы перестали ходить по улицам, – сказал Малыш. – Как здесь хорошо!
– Да, и очень опасно, – подхватил Карлсон, – потому что легко сорваться вниз. Я тебе покажу несколько мест, где сердце прямо ёкает от страха.
Дома так тесно прижались друг к другу, что можно было свободно перейти с крыши на крышу. Выступы мансарды, трубы и углы придавали крышам самые причудливые формы.
И правда, гулять здесь было так опасно, что дух захватывало. В одном месте между домами была широкая щель, и Малыш едва не свалился в неё. Но в последнюю минуту, когда нога Малыша уже соскользнула с карниза, Карлсон схватил его за руку.
– Весело? – крикнул он, втаскивая Малыша на крышу. – Вот как раз такие места я и имел в виду. Что ж, пойдём дальше?
Но Малышу не захотелось идти дальше – сердце у него билось слишком сильно. Они шли по таким трудным и опасным местам, что приходилось цепляться руками и ногами, чтобы не сорваться. А Карлсон, желая позабавить Малыша, нарочно выбирал дорогу потруднее.
– Я думаю, что настало время нам немножко повеселиться, – сказал Карлсон. – Я частенько гуляю по вечерам на крышах и люблю подшутить над людьми, живущими вот в этих мансардах.
– Как подшутить? – спросил Малыш.
– Над разными людьми по-разному. И я никогда не повторяю дважды одну и ту же шутку. Угадай, кто лучший в мире шутник?
Вдруг где-то поблизости раздался громкий плач грудного младенца. Малыш ещё раньше слышал, что кто-то плакал, но потом плач прекратился. Видимо, ребёнок на время успокоился, а сейчас снова принялся кричать. Крик доносился из ближайшей мансарды
– Бедная малютка! – сказал Малыш. – Может быть, у неё болит живот.
– Это мы сейчас выясним, – отозвался Карлсон.
Они поползли вдоль карниза, пока не добрались до окна мансарды. Карлсон поднял голову и осторожно заглянул в комнату.
– Чрезвычайно заброшенный младенец, – сказал он. – Ясное дело, отец с матерью где-то бегают.
Ребёнок прямо надрывался от плача.
– Спокойствие, только спокойствие! – Карлсон приподнялся над подоконником и громко произнёс: – Идёт Карлсон, который живёт на крыше, – лучшая в мире нянька.
Малышу не захотелось оставаться одному на крыше, и он тоже перелез через окно вслед за Карлсоном, со страхом думая о том, что будет, если вдруг появятся родители малютки.
Зато Карлсон был совершенно спокоен. Он подошёл к кроватке, в которой лежал ребёнок, и пощекотал его под подбородком своим толстеньким указательным пальцем.
– Плюти-плюти-плют! – сказал он шаловливо, затем, обернувшись к Малышу, объяснил: – Так всегда говорят грудным детям, когда они плачут.
Младенец от изумления на мгновение затих, но тут же разревелся с новой силой.
– Плюти-плюти-плют! – повторил Карлсон и добавил: – А ещё с детьми вот как делают…
Он взял ребёнка на руки и несколько раз энергично его встряхнул.
Должно быть, малютке это показалось забавным, потому что она вдруг слабо улыбнулась беззубой улыбкой.
Карлсон был очень горд.
– Как легко развеселить крошку! – сказал он. – Лучшая в мире нянька – это…
Но закончить ему не удалось, так как ребёнок опять заплакал.
– Плюти-плюти-плют! – раздражённо прорычал Карлсон и стал ещё сильнее трясти девочку. – Слышишь, что я тебе говорю? Плюти-плюти-плют! Понятно?
Но девочка орала во всю глотку, и Малыш протянул к ней руки.
– Дай-ка я её возьму, – сказал он.
Малыш очень любил маленьких детей и много раз просил маму и папу подарить ему маленькую сестрёнку, раз уж они наотрез отказываются купить собаку.
Он взял из рук Карлсона кричащий свёрток и нежно прижал его к себе.
– Не плачь, маленькая! – сказал Малыш. – Ты ведь такая милая…
Девочка затихла, посмотрела на Малыша серьёзными блестящими глазами, затем снова улыбнулась своей беззубой улыбкой и что-то тихонько залепетала.
– Это мой плюти-плюти-плют подействовал, – произнёс Карлсон. – Плюти-плюти-плют всегда действует безотказно. Я тысячи раз проверял.
– Интересно, а как её зовут? – сказал Малыш и легонько провёл указательным пальцем по маленькой нежной щёчке ребёнка.
– Гюль-фия, – ответил Карлсон. – Маленьких девочек чаще всего зовут именно так.
Малыш никогда не слыхал, чтобы какую-нибудь девочку звали Гюль-фия, но он подумал, что уж кто-кто, а лучшая в мире нянька знает, как обычно называют таких малюток.