Три приятеля
Шрифт:
– Видишь, с третьей попытки ты получила ту воду, какую хотела. А вот у меня была история с водой, которая закончилась не вполне удачно. И раз сегодня день моих воспоминаний, я могу рассказать тебе эту историю, пока ждем исполнения нашего заказа. Хочешь?
– Ленька! И ты еще спрашиваешь!
И Леня рассказал свою историю про воду.
– Это происходило много лет назад. Мы летели большой группой во Владивосток на конференцию. Время было осеннее. Я оделся потеплее, тем более что только что закончилась простуда и я мучился бронхитом: кашель и сильное потение. Во Владике было несравненно теплее. Мы добрались из аэропорта в оргкомитет, находящийся в центре города, на улице
– А где же был туалет? – спросила Оля.
– Сейчас узнаешь.
И Леня продолжил рассказ:
– Спустившись вниз, мы получили всю необходимую информацию: воды в гостинице нет, душевая комната есть, одна, внизу, но она закрыта, потому что нет воды, туалеты на этажах закрыты по той же причине, а сам туалет есть. Туалет в виде деревянной замызганной будки находился во дворе, к нему вела дорожка из криво положенных досок, хлюпающих в зловонной жиже, заполняющей весь двор гостиницы. Вскоре вся наша возмущенная группа возвращалась трамваем в оргкомитет.
Какой-то распорядитель отнесся к нашим претензиям с пониманием и выдал новые направления в пансионат моряков, заверив нас, что это одно из самых чудесных мест в городе. Пансионат находился на вершине холма, и туда надо было добираться фуникулером. Вновь багаж в руки; потный и простуженный, тащусь на поиски нижней станции фуникулера. Станцию мы вскоре нашли, но… фуникулер не работал, и не только сегодня. Пришлось подниматься в гору пешком, в куртках, при жаре где-то около 20 градусов тепла. Подъем занял почти час. Мы оказались на вершине холма, в живописном месте, откуда открывался прекрасный вид на бухту и весь город. В пансионате, тоже, впрочем, безлюдном, нас встретили доброжелательно и сочувственно и сообщили, что у них чудесно, но вот беда – нет воды. Мы все в ярости скатились пешком, с багажом, с холма и вскоре вновь сидели в оргкомитете.
К этому моменту в оргкомитете яблоку негде было упасть. Прибыли почти все участники этой огромной конференции. Я нашел местечко, устроился, снял куртку и мечтал о туалете, душе, чае. На мое счастье, прибыл из Москвы один из знаменитых людей, член оргкомитета, профессор и заслуженный деятель и так далее, который и знал меня, и хорошо относился ко мне. Ответственные сотрудники оргкомитета увидели, что я свободно общаюсь с великим человеком, и вот несколько человек, в том числе и я, получили направление в гостиницу «Владивосток». Это была лучшая гостиница в городе, куда поселяли по направлениям обкома партии. Вскоре наша группа оказалась в большом, по-советски уютном холле с цветами в бочках, множеством столиков и кресел. Мы стояли в очереди к окошку администратора, имея в руках три направления на пятерых: два на двухместные номера и один – на одноместный. С общего согласия одноместный достался мне; никому не хотелось делить комнату с сильно кашляющей персоной.
И вот я в маленьком номере. Из крохотной
Тут Леня замолчал и приложился к пивной кружке. Оля нетерпеливо ждала продолжения, глядя на него широко раскрытыми глазами.
– И вот этот мужик прошел прямо в душ и одним взмахом снес молотом унитаз. Потом вентилями в секунду перекрыл воду и, оставив молот в душевом поддоне, а осколки унитаза на полу, вышел, ответив на мой молчаливый вопрос: «Плановый ремонт».
Конференция продолжалась более недели. Я ходил умываться в комнату дежурной по коридору. И за это время никто, ни один человек, не приходил продолжать ремонт душевой комнаты в моем номере.
Оля хохотала. Она так смеялась, что Леня начал беспокоиться за нее.
– Ой, Леня, не могу больше, – рыдала Оля. – Ой, Леня, ты просто гений. Ну правда, Ленька. Мужик с молотом! Ой, не могу…
Леня заставил ее глотнуть воды, и Оля постепенно успокоилась. Однако видно было, что сцену сноса унитаза она представляет себе живо и реалистично. Но тут как раз принесли заказанные салаты и рыбу. Пришлось серьезно взяться за еду.
Москва
Еще два дня они пробыли в Цюрихе. Гуляли, катались на катере по морю, ездили в клинику, побывали в красивом ресторане на склоне какой-то горы в лесу. На утро заказали такси и выехали в аэропорт. Леня предварительно созвонился с Лукомскими, и, когда они прилетели в Москву, он смог понятно объяснить таксисту адрес на Профсоюзной улице. Приехали, выгрузили вещи у подъезда. Леня закурил, посмотрел внимательно на Олю и сказал:
– Я тебе уже говорил, что мы едем к моим знакомым. Я их предупредил, что приеду с молодой женщиной, на которую я имею виды.
– Правда? А ты действительно имеешь на меня виды? – улыбнулась Оля.
– Посмотрю, как будешь себя вести.
– Идеально, – с готовностью ответила Оля.
– Так вот. Может оказаться так, что ты будешь удивлена.
– Что такое? – встревожилась Оля.
– Ничего. Пошли.
Леня нажал на кнопки домофона, ему ответили, и дверь открылась. Они подхватили чемоданы и сумки и направились к лифту. Дверь квартиры была уже приоткрыта. Леня пропустил Олю вперед, вошел следом. В прихожей их ждали супруги Лукомские.
– Заходите, заходите. Мы вас давно ждем. Леня, как зовут твою милую спутницу?
Этот вопрос задала Мария Федоровна. В тот же момент она уставилась на Олю. Так же внимательно на Олю смотрел Лев Миронович. Оля выпустила из рук сумки и молча переводила взгляд с мужчины на женщину. Потом одновременно раздались два женских вскрика:
– Оля!
– Тетя Маша!
Они бросились друг к другу. Рядом топтался Лев Миронович, приговаривая:
– Оля, Оля, вот так фокус!
А у закрытой двери стоял Леня, с интересом наблюдая за этой сценой. Слезы текли ручьями. Кажется, даже у Льва Мироновича глаза начали подозрительно блестеть. Наконец он повернулся к Лене. Женщины тоже оторвались друг от друга и взглянули в его сторону.