Три пятнадцать
Шрифт:
Вдруг Лиза не просто разводила женатика? Раз они встречались тайком, она могла запросто попросить любовника оплатить учебу Мози. Получается, Лиза скорее шантажировала, чем разводила.
Я читаю триллеры, детективы про настоящие преступления тоже читаю и могу сказать, что именно такой шантаж толкает спокойных, внешне безобидных мужчин на убийство. Женатый человек, столп общества, запросто пожертвовал бы Лизиной жизнью ради собственного спокойствия и благополучия.
– Это Стив Мейсон? – спросила я, поскольку буквально за минуту до инсульта Лиза обвивала его, как свое персональное дерево.
Лиза удивленно
В моей памяти отпечаталась каждая секунда того ужасного вечера. Я помнила, как Лиза уронила стакан, как остатки вёрджин колады обрызгали лодыжки женщины в серебристых сандалиях. Сейчас пенистый коктейль казался куда страшнее и опаснее. Тогда я протиснулась сквозь толпу, подняла стакан и понюхала, решив, что Лиза пила алкоголь. Уловила я лишь кокосово-ананасовый запах, совсем как у масла для загара. Вдруг дикое количество сахара маскировало что-то горькое и небезопасное? Куда потом делся стакан? Я бросила его на землю? Оставила там?
Все, что случилось после Лизиного падения, шок и ужас превратили в расплывчатое пятно. Карета скорой помощи. Больница. Я вышвырнула тот стакан? Бросила на землю?
Я помнила девочек из танцевальной группы поддержки в топах из кокосов поверх бежевого балетного трико. Видимо, Клэр Ричардсон решила, что им лучше казаться калечными, чем шлюхами. Девочки разносили коктейли и печенье с макада-мией, раздавали гостям большие плетеные сумки с распечатками, фруктовыми мини-десертами и купонами на десятипроцентную скидку в «Таргет корпорейшн», ну, чтобы купить рюкзак на следующий год. Я пришла с парадным клатчем, который сунула в ту плетеную сумку. Пока ехали в больницу, я бездумно прижимала ее к груди. А потом? Неужели выбросила сумку, полную купонов и бесплатных десертов? На меня это не похоже.
– Жди меня здесь! – велела я Лизе, что, конечно, бред. Можно подумать, она воспользуется моментом и удерет на танцы.
Мози и ее друзья громко смеялись на кухне, а я пронеслась по коридору, влетела в свою комнату и распахнула дверцу шкафа. В шкафу у меня катастрофический бардак. Парадный клатч мирно пылился на верхней полке, дожидаясь, когда я найду повод его выгулять. Внизу скопились целые горы хлама. Я швыряла на пол коробки из-под обуви и белье, пока моя комната не стала один в один как Лизина.
Дешевая плетеная сумка с гавайской вечеринки лежала в дальнем углу и смялась настолько, что прутья с одной стороны даже разъехались.
Из меня залпом вылетел воздух. Я надеялась, надеялась так сильно, что едва не унизила себя до молитвы, и наконец заглянула в сумку. Стакан я увидела сразу. Вот он помятый, между фруктовым мини-рулетом и брошюрой о программе «Скакалка для здорового сердца».
Как любительница детективов я знала, что стакан трогать нельзя. В сумке валялся карандаш с рекламой автоцентра Нотвуда, им я и подцепила мятый край стакана.
Выудив стакан из сумки, я подняла его повыше и на самом дне, прямо по внутреннему шву, разглядела колечко белого порошка. Колени задрожали, и я опустилась на кровать.
Надежда и клокочущий гнев разрывали меня на части. Надежда – потому что последствия отравления проще вылечить; гнев – потому что какой-то ублюдок хотел убить мою девочку. В самой глубине души таилась непонятная
Я сидела на кровати и дрожала, убеждая себя, что чувствую лишь надежду, гнев и радость.
Только было еще одно неуправляемое чувство – прямо под кожей горело желание. Оно сжималось и разжималось вместе со всем телом. Стакан и засохшее колечко вёрджин колады – самый настоящий вещдок. Вещдоками занимаются копы, а тайком и неофициально мне согласится помочь лишь один. Кровь разогналась, заклокотала внутри, а сердце стучало в такт собственному дурацкому имени.
Стакан я временно оставила на тумбочке. Нужно было спрятать его в пакет с застежкой, но такие у меня на кухне, и сначала я заглянула к Лизе, чтобы поднять ее с пола. Она сидела в той же самой позе, а вот Заго убежал на кухню, соблазнившись ароматом лазаньи.
На мое возвращение Лиза не отреагировала, и усаживать ее в коляску пришлось собственными силами. Я пыталась завладеть ее вниманием.
– Лиза, мне нужно узнать, кто это сделал. Мне нужно имя.
Но большие глаза смотрели не на меня, а вдаль, то ли за стену комнаты, то ли за наш дом, то ли на другой конец света.
В шелесте Лизиного дыхания послышалось что-то осмысленное, и я склонилась к ее к губам.
– Детка, пожалуйста, скажи его. Скажи имя.
Лиза глубоко вдохнула, и вместе с выдохом прозвучало имя. Имя из далекого прошлого. Его услышать я совершенно не рассчитывала.
– Мелисса.
Я чуть не подавилась воздухом и схватила Лизу за плечи:
– Лиза, когда ты видела Мелиссу Ричардсон? Лиза!
Она не ответила.
Я легонько ее встряхнула и спросила снова:
– Кто тебя отравил?
Лизины глаза закрылись, но здоровая рука стиснула мое запястье.
– Мелис-са, – громче и четче повторила она.
Значит, ошибки тут нет.
Глава пятнадцатая
Лиза
Лизина комната – море фотографий, они вздымаются и опускаются вокруг нее, колышутся, когда она, покачиваясь, уходит на глубину. Лизина память – океан, но в нем лишь одно течение, один берег, одна пристань. Лизу снова несет к белому песчаному пляжу. Пасмурным, ветреным днем, слишком холодным для сентября в Миссисипи, там ждет Мелисса Ричардсон.
Новин ведет машину. Они обе так сильно беременны, что едва дышат. Саму Лизу ребенок превратил в тонкую оболочку, в скорлупу. Мальчики всегда смотрели на нее одну, а теперь их взгляды, полные насмешки или страха, скользят мимо. Ей нельзя пить пиво, ни кружки, ни банки, нельзя курить и жрать кислоту, потому что ее самой слишком мало, она шелуха, что попадет в ее нутро – проникнет в нежную сердцевину. Интересно, а после родов она снова станет Лизой или превратится в только-маму, как Босс?
Новин с Лизой ездят кругами: через город, к Утятнику, обратно в город, а сейчас к пляжу. Обеим нравится просто ехать из одного места в другое, не направляясь никуда конкретно. По крайней мере, до тех пор, пока на песчаной обочине Лиза не замечает красный Мелиссин «эклипс».