Три рэкетира
Шрифт:
– Работаете где?
Василий Васильевич назвался, отчаянно пытаясь подавить панические вибрации в голосе.
– Значит, являетесь владельцем частной сауны? – уточнил следователь, продолжая делать какие-то пометки в одном из своих блокнотов. Василию Васильевичу оставалось только догадываться, заполняет ли следователь протокол допроса, или как это еще у них называется, или, к примеру, пишет письмо любимой девушке. Бог его, следователя, разберет. Как и большинство рожденных в Советском Союзе граждан, о порядке проведения подобных мероприятий Бонасюк знал примерно столько же, сколько и об организмах, населяющих дно Марианской впадины, а такое буржуазное излишество, как присутствие на допросе адвоката, отменил
– Поистине, только директором, – заскромничал Василий Васильевич, никогда не забывавший, что скромность украшает человека при любых обстоятельствах.
– По какому адресу находитесь? – спросил следователь.
Бонасюк ответил, чувствуя, как засосало под ложечкой. Слава Богу, хоть живот отпустил. Сходить в туалет ему-то так и не довелось.
– Как дела идут? – как бы между прочим, почти добродушно поинтересовался следователь, и Бонасюк, обливаясь потом, почувствовал, что уже близко подошли. К развязке.
– Да, поистине, финансы – поют романсы, – совершенно машинально затянул старую песню Бонасюк. Знал, что до лампочки следователю, не в мздоимстве сейчас дело, а рта прихлопнуть все равно не мог, чисто по привычке вышло.
– Давненько я в баньке не был, – признался следователь, потягиваясь и начиная движение всем корпусом вперед.
– Так заходите… – замямлил Бонасюк, – всегда, поистине, рады…
В следующую секунду следователь оказался перед Бонасюком и заорал, выплевывая слова прямо тому в лицо:
– Ты, козел вонючий, порнопритончик организовал! Со шлюхами и видео! Я тебе устрою, заходите…
Бонасюк только замычал в ответ.
– Что ты мычишь, падло!? – окончательно взвился следователь, размахивая кулаками под носом у Бонасюка. Тот продолжал мычать, обливаясь потом и безумно тараща глаза.
– Быстро сюда список всех, кого ты снимал на видео в своем борделе, а затем шантажировал!
– Я, поистине… – наконец выдавил из себя Бонасюк, но следователь не дал ему закончить.
– Ты, гнида жирная, «поистине» поедешь сейчас со мной и выдашь свои кассеты.
Паника, охватившая Василия Васильевича сразу после следовательской вспышки, потихоньку пошла на спад. Часть его мозга оставалась не парализованной и работала с прежней быстротой. «Кассеты ты, поистине, и за десять лет с собакамине отыщешь», – думал с мужеством отчаяния Василий Бонасюк. – «А депутат, проклятый, своей личной „мурзилкой“ всенародно хвастать не станет. И с проститутками тоже, поди докажи, за деньги оно вышло, или по любви. Девушки чеков не выдают…»
– Я… – опять начал Бонасюк.
– Ты, козлина, садись и пиши, – следователь бросил Бонасюку лист чистой бумаги и шариковую авторучку с ужасающе обгрызенным концом.
«Держи карман шире», – подумал Василий Васильевич, решаясь упереться насмерть: «Только вот почему он про убиенных беспредельщиков не спрашивает? Еще спросит? Или ничего не знает?»
– Я, поистине, ничего такого не знаю! – выпалил Бонасюк рыдающим голосом.
– Что? Так ты, гад, не врубился в свое положение?! – заорал следователь, нависающий над Бонасюком подобно грозовой туче, отчего Василий Васильевич исхитрился пересчитать золотые коронки в следовательском рту и сумел определить, что в обеденном рационе следователя присутствовало нечто чесночное, запитое чем-то спиртным. В желудке же самого Вась-Вася с утра не было маковой росинки.
– Вот как засажу тебя на ночь в камеру к уркам, – пообещал следователь, – к утру задницы своей не узнаешь…
Ни героем, ни камикадзе Василий Васильевич конечно же не был. Выглядела перспектива правдоподобно, нечего даже говорить. Всю жизнь предпочитая книгам
65
Шаламов Варлаам Тихонович, (1906–1982), российский писатель и поэт, политический заключенный, отбывший в лагерях системы ГУЛАГ более тридцати лет, с 1929 по 1953 годы. Получил широкую известность благодаря «Колымским рассказам», при коммунистах ходившим в «самиздате». После публикаций на Западе на автора начались гонения. Одинокий и слепой, писатель умер в 1982 в психиатрической клинике
66
Жигулин Анатолий Владимирович, (1930–2000), русский поэт и прозаик. За участие в работе нелегальной организации Коммунистическая Партия Молодежи, члены которой мечтали о реформах, получил 10 лет лагерей. Его автобиографическая повесть «Черные камни» стала широко известна в горбачевскую эпоху
«Они ведь меня, поистине, и прибить могут, раз плюнуть, – холодея, думал Бонасюк. – Время, конечно, вроде бы как и другое, а вот сказалось ли оно на их методах, и если сказалось, то в какую сторону? Как говорится, яблоко от яблони… Проверять на собственной заднице, дело, поистине, гиблое…»
Душевная слабость охватила Вась-Вася, и он едва не сознался. Уже и рот открыл, когда мозг пронизало мыслью: «Хотя бы в чем-то признаешься, поистине, и будет только хуже». Это здравое рассуждение пополнило его почти иссякшие силы.
Неожиданно дверь кабинета распахнулась и вошел мужчина, возрастом, одеждой и манерами поведения похожий на следователя, как однояйцовый близнец. Близнец опустил на стол Следователя прозрачный полиэтиленовый пакет, наполненный, судя по виду, либо мелом, либо алебастром. «К чему бы это, поистине?» – подумал Бонасюк, и от нехорошего предчувствия ему сразу поплохело.
– Нашли в машине этого гаврика, – близнец показал на Вась-Вася.
– Оформили акт с понятыми?
– Как положено…
– Так ты еще и кокаином балуешься? – радостно сказал Следователь, поедая Бонасюка плотоядным взглядом.
– Что, Бонасюк? – подключился Близнец, – пятерочка уже есть? А?
Вась-Вась почувствовал себя собирателем клюквы, угодившим в непролазную трясину посреди таежной глуши. Или пешеходом, перееханным дорожным катком. Или чем-то средним между ними, если такое вообще возможно. Он был абсолютно раздавлен, поэтому не заметил появления в кабинете очередного действующего лица. Между тем, на него стоило обратить внимание. Высокий, солидный мужчина, с проседью в волосах и золотым перстнем такого размера, в сравнении с каким «гайки» Следователя и его Близнеца выглядели игрушками из подарочного набора для новорожденного «нового русского», вошел в кабинет со спокойным достоинством большого начальника. Собственно, большим начальником он и был. Доказательством тому послужила синхронная реакция Следователя с Близнецом. Оба соскочили со стульев с легкостью теннисных мячиков, а как только начальник показал на дверь – их как ветром сдуло.