Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек
Шрифт:
— Видел карту Австралии, — ответил Арн и потупился, будто бы спрятался.
— В Свитке, — поспешила на выручку эльфу Искра. — Арн сказал, этот мир называется Нулевым.
— Не так уж там плохо, — обиделся Дон, — чтобы так низко его оценивать!
— Просто твой мир — он как точка отсчёта, — смутно припомнила Искра. — Свиток там никогда не бывает, в нём нет магии, но в него попадают истории из других миров и… — она улыбнулась, — и иногда жители Нулевого мира путешествуют между мирами. Как ты.
— Дон! — окликнула огородника Лина. — Что больше всего тебя
— Календарь! — с готовностью ответил Дон. — Во-первых, он у вас неправоподобно удобен. В моём мире в году триста шестьдесят пять дней, но в каждый четвёртый год — триста шестьдесят шесть. И в некоторых месяцах тридцать дней, а в некоторых — тридцать один. А в одном вообще двадцать восемь, кроме тех годов, которые длиннее…
— Ужас какой, — пробормотал не один голос.
— Как вы вообще там живёте? — спросила Ависар.
— Как видишь, я решил эту проблему радикальным способом, — оскалился Дон, — но у вас свои сложности. Эта ваша система названий дней… ух, как долго я путался в датах!
— А у вас как? — поинтересовался Корон.
— А в моём мире просто нумеруют дни месяца подряд. И сейчас у нас девятнадцатое число сектиса. Впрочем, насколько мне известно, скрытники пользуются таким способом записи.
Наяна что-то невнятно прошипела, но бросаться на Дона снова не стала.
— Получается, — пробасил Лишард, — что в твоём мире год аж на сто дней длиннее?
— Не совсем… — пробормотал Дон, — сначала, когда я оказался здесь, к вечеру я просто падал от усталости. Сначала думал, что слишком много новых впечатлений, но потом до меня дошло, что у вас сутки длиннее. Хотя, что интересно, и у вас, и у нас сутки делятся на двадцать четыре часа… Просто ваши секунды более длинные.
— Как ты это понял? — живо заинтересовался Корон. В самом деле, как?
— Во-первых, я заметил, что возраст у людей примерно совпадает. То есть четырёхлетний ребёнок тут и там выглядят примерно одинаково. Это наблюдение позволило мне предположить, что суммарная длина года примерно равна. А потом, когда я впервые смог подержать в руках в Кай-Дон-Моне часы с секундной стрелкой…
— Когда это? — дёрнулся Маиран.
— На это Летнее Солнцестояние, — ухмыльнулся Дон. — Вот тогда я окончательно в этом убедился. Часы с минутной стрелкой меня тоже вполне убеждали, но у такого метода точность ниже.
— А каким образом ты отмерял секунду Нулевого мира? — Корон смотрел на Дона всё более округляющимися глазами.
— В детстве узнал одно правило, — Дон довольно улыбался, — очень любил им пользоваться, чтобы выигрывать на спор сладости. Спорил с ребятами, что смогу без часов отмерить ровно полминуты. Мне не верили. Но я отмерял.
— И что за правило?
— Раз, миссисипи, два, миссисипи, три миссисипи… — быстро и чётко произнёс Дон.
— Чего? — не понял Корон.
— Если вставлять «миссисипи» между числами, промежуток будет примерно в одну секунду. В одну секунду Нулевого мира, конечно же.
Искра несколько раз произнесла непонятное слово. Секунды с ним получались быстрыми, торопливыми.
—
— Это было просто, — улыбнулся Дон, — я с детства мечтал стать магом Земли, а, когда увидел Ре-Дон-Гон, сразу понял, что это — именно то место, в котором мне следует жить.
— Как ты мог мечтать стать магом Земли, если в твоём мире нет магии? — прошипела Наяна.
— Маги Земли были в моём любимом мультике!
— Мультике? — переспросила Искра.
— Это… — Дон прикрыл глаза, — это такая штука, где нарисованы картинки, и они так быстро сменяют друг друга, что кажется, будто они двигаются.
Дон ещё некоторое время пытался объяснить, что такое мультики, но в итоге все так поняли, что это что-то вроде сказок с картинками, только картинки двигаются и говорят. Ещё Дон сказал, что это возможно, выглядит как магия иллюзий. И всё равно представить было сложно.
— Так, — встрепенулся Маиран, — и о чём же ты так старательно думаешь каждый… каждое девятнадцатое число месяца?
— А это у меня день воспоминаний. Каждый цедис иды я посвящаю тому, чтобы вспомнить то, что я помню о своём мире, — Дон говорил удивительно серьёзно. — Я вспоминаю имена своих знакомых, места, в которых я бывал, чему меня учили в школе, какие книги я читал и всё остальное. Потому что я не имею права потерять всё это.
— То есть я правильно понимаю, — медленно проговорил воин, — что ты постоянно держишь свои знания о другом мире в недостаточно явной форме, чтобы их прочли светляки, не забывая о них, чтобы их не увидели маги тьмы и при этом не скрываешь их, чтобы этого не заметили скрытники, — на этих словах Наяна поморщилась, — и при всём при этом раз в месяц ты освежаешь память, чтобы ничего не забыть?
— Да, примерно так.
Маиран почесал в затылке.
— И как ты не свихнулся?
— Ой, да брось! Кто из вас ни разу не называл меня сумасшедшим?
Это было справедливое замечание. По рядам слушателей пробежались сдержанные смешки.
— И всё равно я не могу не признать, что я восхищён, — заявил воин.
— Напомни себе об этом, когда в следующий раз захочешь сбросить меня с обрыва, — усмехнулся Дон.
Искра опасливо оглянулась на Маирана, но воин лишь с усмешкой кивнул. Похоже, отсутствие Врана действительно решило значительную часть его проблем.
— Я в ещё большем восхищении, — раздался слабый голос Велена. — Признаюсь, месяц назад я не удержался и попытался подглядеть, о чём там Дон так напряжённо думает. Но он думал такими странными «прыжками», что я абсолютно ничего не понимал!
— Ну, этот цирк был ради тебя, — Дон отвесил Велену шутливый поклон, — обычно я всё-таки так не заморачиваюсь.
— А на чём тебя подловил Вран? — спросила Искра.
Дон недовольно поёжился и даже будто бы сжался.
— Не знаю, — признался он, — полагаю, он докопался до моих детских воспоминаний. Ну, с того возраста, когда мы себя едва ли помним. Потому что он не говорил мне ничего о том, когда и чего… Он просто сказал, что я родился под другими звёздами. И так оно и было.