Три руки для Скорпиона

Нортон Андрэ

Вот какие события произошли до десятого дня месяца Нона шестого года Горгаста, когда наш мир тряхнуло, а потом тряхнуло опять — так добрая хозяйка встряхивает свежевыстиранную скатерть, чтобы та быстрее высохла. В тот день после полудня мы сидели между огромным, похожим на пещеру камином, в котором еще не погасли угли, и окном. Окно не было закрыто, чтобы в комнату понемногу проникал свежий вечерний воздух. Мы вместе работали над новой вышивкой, а это требовало большой сосредоточенности.

Хотя между нами существует

глубокое единство, каждая наделена особым талантом. Бина лучше всех нас обращается с целебными травами и в своих познаниях превосходит многих, кто ее старше. Мне ничто не доставляет большей радости, чем хорошая охота, когда подо мной добрый конь, рядом с конем бежит гончая с острым чутьем, а в моей руке — славное оружие. Силла же необычайно хороша в вышивании. Стоит ей приглядеться к канве — и она сразу находит место, куда воткнуть иголку, чтобы получился красивый рисунок.

В тот день мы трудились над одним из рисунков, подготовленных Силлой. Канва было туго натянута на раме. Рядом лежала подушечка, утыканная иглами с вдетыми нитками.

— Этот рисунок, — отметила Бина в поисках иглы с шерстью нужного цвета, — сильно отличается от прежних, Силла, — Она не сразу воткнула иглу в канву, но, нахмурив брови, стала разглядывать уже сделанный ею небольшой участок вышивки, — Разве это вправду башня Рафта? Разве отец описывал ее такой? В ней есть кое-что… — Бина провела пальцем по краю прорисованной зубчатой стены, — что тревожит меня.

Я сидела рядом с Биной. Моя игла была готова к работе, но я не стала делать очередной стежок. Я тоже рассматривала участок рисунка, расположенный ближе к моему краю рамы.

— Гмм… — задумчиво протянула я, — что именно мы здесь видим перед собой?

Я провела кончиком иглы по участку извилистой линии.

Силла повернула голову и стала смотреть на угли в камине.

— Мне приснился сон, — ответила она, немного помолчав, — и рисунок, который я видела во сне, не потускнел после пробуждения. У меня возникло… искушение. Чувство было такое, будто я должна как можно скорее воплотить этот рисунок в вышивку.

Бина попыталась прикоснуться к моему сознанию и сознанию Силлы, но обнаружила, что мы закрыты для нее. Она, как и я, легонько постукивая рукой по раме, пристально уставилась на Силлу.

— Ты это показывала кому-нибудь еще?

Силла, как правило, делала набросок на бумаге, прежде чем разметить рисунок на канве и подготовить раму, и всегда показывала нашей матушке, чтобы та одобрила ее работу.

— Ты тоже чувствуешь это, сестрица? — негромко отозвалась Силла, отвела взгляд и стала смотреть на рисунок.

Свет нескольких ламп над нами вдруг словно бы немного потускнел. Бина воткнула иглу в ткань и прикоснулась кончиками пальцев к небольшому участку, который я уже успела вышить. Она не призвала нас к единению, но в это мгновение мы открыли наши сознания друг для друга. Силла отшатнулась

от вышивки.

— Что… что это? — проговорила она дрожащим голосом и таким тоном, будто приподняла камень в саду и увидела под ним нечто отвратительное.

Я встала.

«Я бы сказала, — мелькнула у меня мысль , — что здесь присутствует нечто, с чем нам неразумно иметь дело. И чем внимательнее мы вглядываемся, тем ближе это к нам».

«Проявление Силы? Это забота матушки!»— мысленно заявила Бина.

«Нет!»— дружно отозвались мы с Силлой.

«Либо, —предположила Силла , — возможно, это так и есть, но до этого еще не дошло».

Она наклонилась, чтобы выдернуть иглу из канвы, и мы последовали ее примеру — вынули иглы и воткнули в подушечку. Стараясь не прикасаться к рисунку, мы осторожно сняли канву с рамы, и Силла скомкала ткань. В этот самый момент дверь комнаты неожиданно открылась.

Вошла наша матушка — единственная, кто мог входить во все покои без стука. Мы приветствовали ее реверансом. Переступив порог, матушка сделала всего два шага и резко остановилась, запрокинула голову и принюхалась. Казалось, она уловила какой-то запах — чужой и пугающий.

Мы знали, что дар матушки значительно сильнее дара любой из нас, и нам стало не по себе. Матушка прищурилась и решительно шагнула к нам. Я поспешила убрать раму с ее пути. С каждым шагом морщинка между бровями матушки залегала все глубже.

Матушка протянула руку к брошенной Силлой на пол скомканной канве и пошевелила пальцами. Ткань невесомо поднялась в воздух, дрогнула и развернулась. Она парила в воздухе, и нам стал ясно виден необычный рисунок. Наша матушка на миг задержала взгляд на помятой канве и перевела взгляд на нас, а точнее — на Силлу.

— Это твой рисунок, дерзкая девчонка?

Силла, горделиво запрокинув голову, смело посмотрела на матушку.

— Он мне приснился, а когда я проснулась, он не пожелал покинуть мой разум.

Рука нашей матушки, могущественной волшебницы, взметнулась и легла на плечо Силлы.

— Ты — играешь — с — опасными — вещами!

Произнося каждое слово, она хорошенько встряхивала Силлу.

— Теперь я это понимаю, — еле слышно и жалобно ответила наша сестра. Мы шагнули к ней в непроизвольном порыве, желая защитить, но матушка уже отпустила ее.

— Ты должна отречься от своего рисунка, Силла, ибо в каком-то смысле ты попыталась породить Тьму.

Ткань все еще парила в воздухе. Наша сестра шагнула вперед и сплюнула капельку слюны. Капелька попала на участок рисунка, вышитый яркой шерстью. Мы последовали примеру Силлы и символически отреклись от дурного деяния.