Три Шарлотты
Шрифт:
– Само собой разумеется. Но мужчину, которого ты ждала десять лет, не может окружать дымка очарования. Почему ты не хочешь быть правдивой!
И вдруг маленькая полная Силия встала. Лицо ее подергивалось, в глазах блестели слезы.
– Хорошо, я скажу вам правду.
– Нет, Сили, не надо!
– Сядь, Силия, Бекки сегодня не в своей тарелке.
– Не обращай на нее внимания. Бекки просто старая брюзга…
Бекки посмотрела на свою жертву прищуренными глазами.
– Вы все перепуганы.
– Я – нет. Мне нечего бояться. Орвиль – самый
– О, добрый! – насмешливо протянула Бекки. – Пусть так, но какое это имеет отношение к счастью? К счастью!
– Если под счастьем ты понимаешь восторги, бред, то – нет. Орвилю пятьдесят. Я… мне почти тридцать семь. От Орвиля я скрыла только один год – не выдавайте меня. Но он от меня без ума. Он ходит за мной по пятам, как… как ребенок. И, пожалуй, для меня он теперь что-то вроде большого чудесного ребенка. Мне приходится баловать его, и ублажать его, и ласкать его, и любить и… и нянчить его. Я думаю, десять лет тому назад мы бы… он бы…
Она вдруг запнулась, рыдания душили ее.
– Ты – свинья, Бекки! – Руки Лотти Пейсон обвились вокруг Силии. – У нее в доме и на ее первом вечере. Право, ты слишком…
Цветная служанка стояла в дверях – настоящая негритянская Геба, с черным эбонитовым лицом, комично выделявшемся на белоснежном фоне кружевного чепца и передника, в которые ее облачила Силия ради торжественного дня. Геба делала Силии таинственные знаки.
– Пожалуйста, леди, иначе все… – Она улыбнулась, словно мазнув белой краской по углю. Соблазнительный запах свежего кофе наполнил маленькую квартирку. Весело щебеча, смеясь, восхищаясь, все двинулись в столовую.
– О, как красиво, Сили!.. Настоящий пир, право!.. Торты, и чего тут только нет!.. Какое замечательное серебро! Что за узор – такой простой и вместе с тем такой изысканный. Куриный салат! О! Ах!
Да, действительно куриный салат. Горячие пушистые гренки с золотистыми грудками масла внутри. Оливки, крупные, черные, сочные. Кофе с массой желтых сливок. Пломбир со взбитыми сливками.
– По-видимому, Бекки нужно отшлепать и поставить ее в угол. Она не заслуживает этих вкусных вещей.
В половине шестого, когда все дамы в пальто и шляпах, шумно прощаясь, толпились в тесной передней, в замке щелкнул ключ. Орвиль!
– Ого-го! Я попал в гарем!
Дамы заулыбались немножко натянуто.
– Мы вам ничего на обед не оставили. Все было так вкусно.
– Надеюсь, вы не из-за меня убегаете?
Круглое лицо Орвиля сияло приветливой улыбкой.
От него веяло свежим воздухом, крепкими сигарами и еще каким-то особым мужским ароматом, смесью запахов деловой конторы, парикмахерской и осеннего пальто. «Кружок» почуял этот аромат. Силия подбежала к мужу и обвила рукой его полную талию. Орвиль, плотный мужчина, с круглым, добрым, заурядным лицом, похлопал ее по обтянутому шелком плечу. Победоносно, с вызовом в глазах, смотрела Силия на своих гостей.
– О чем же вы, барышни, говорили? – Орвиль засмеялся снисходительным смешком. –
Бекки Шефер слегка вскинула голову:
– Если хотите знать, мы говорили о вас.
Он в ужасе отшатнулся.
– О, Боже мой! Сили, надеюсь, ты была на моей стороне?
Силия, покраснев, немножко отодвинулась от него. Наступило неловкое молчание. Тогда Лотти Пейсон шагнула вперед и положила руку на широкое плечо Орвиля.
– Ей не пришлось становиться на вашу сторону, Орвиль. Мы все были за вас.
– Кроме меня! – взвизгнула Бекки.
– О, вы! Вы просто ревнуете, – тяжеловесно сострил Орвиль и с грустным видом потер свой подбородок. – Потерпите уж, Бек, я побреюсь и смогу осчастливить вас поцелуем.
– Орвиль! – Но Силия, вновь почувствовав почву под ногами, выглядела счастливой женщиной, женщиной, которую любят.
Бекки Шефер отвезла прочих гостей в своем электрическом автомобиле. Но Лотти вдруг почувствовала отвращение к сияющей лаком коробке и предпочла пойти пешком, хотя и понимала, что из-за этого опоздает домой.
– Нервы? – спросила Бекки Шефер, втискивая свою тучную персону на место у руля.
– Хочется подышать, – ответила не совсем правдиво Лотти и вздохнула полной грудью. Автомобиль тронулся. В его зеркальных окнах отражались плечи, обтянутые безукоризненными костюмами, меха, белые перчатки, яркие шляпы. Лотти, в виде прощального приветствия, высоко подняла руку, ладонью наружу. Блестящая карета бесшумно промчалась мимо, прошуршала на повороте и исчезла.
Глава седьмая
Лотти запаздывала, непозволительно запаздывала. Правда, охваченная запоздалыми угрызениями совести, она принесла в жертву переполненному трамваю на Сорок седьмой улице заход солнца и туман, висящий над озером. Тем не менее в глазах матери ей не было прощения. Опоздать домой к обеду, в пятницу! Каждую пятницу Кемпы всей семьей обедали у Пейсонов под старым родительским кровом на Прери-авеню. Каждую пятницу, независимо от того, чем предпочли бы заняться Кемпы в этот день, им приходилось отправляться туда. Каждую пятницу Белла говорила мужу:
– Сегодня пятница, Генри. Помни, мы обедаем у мамы.
– Может быть, мне нужно будет поработать вечером, Белла. На этой неделе у нас переучет.
– Генри, ты ведь знаешь, как мама относится к этим обедам!
– Гм! – ворчал Генри и отмечал про себя, что нужно захватить с собой большой запас сигар. Ему всегда мерещился кошмар: в половине девятого вечера он хлопает у маман Пейсон по левому жилетному карману и с ужасом убеждается, что там ничего нет. Эти еженедельные обеды давно превратились в бессмысленную традицию. Обе семьи и без них виделись достаточно часто. Миссис Пейсон постоянно забегала к Белле «на минутку» Но обеды начались еще до рождения Чарли. С течением времени они стали железным правилом. По мнению миссис Пейсон, это было необходимо чтобы поддерживать общение между членами семьи.