Три слепых мышонка
Шрифт:
Они пробыли в воде минут десять, ощущая на губах вкус единственного поцелуя. Ночь томила ожиданием.
— Как бы ты смог мне позвонить, если забыл мой телефон?
— У меня приятель работает в полицейском управлении, он мне помог.
— Сколько хлопот!
— Да.
— Напомни-ка мне его, — попросила Фиона.
— 381–3645, — выпалил он.
— Нет вопросов.
— Теперь-то не забуду, — произнес он, проведя пальцем по лбу.
— Сколько хлопот, — повторила она, притронувшись губами
Они стояли почти у берега. Уоррен обнял ее и привлек к себе. Она обвила его руками за шею. Крепко поцеловала. Его руки скользнули вниз. Она еще крепче прильнула к нему.
— Господи, — выдохнула она.
Держась за руки, они шли по безлюдному пляжу. Ярко светила луна на усыпанном звездами небе. Они были одни, окутанные ночью, одни во всей вселенной.
— Я захватил мартини, — признался он.
— Очень предусмотрительно, — похвалила его Фиона.
Он отвинтила крышку фляги, достал паштет. Она с удовлетворением наблюдала за его жестами. До чего же ему идут боксерские трусы и модная стрижка! Она было потянулась снять верх купальника, все одно они на нудистском пляже, но решила предоставить это мужчине.
Он открыл коробку печенья, достал белый пластмассовый нож и пару пластмассовых стаканчиков.
— Я налью мартини, если ты сделаешь бутерброды, — сказал он и протянул ей белые бумажные тарелки.
Он любовался ее длинными изящными пальцами, лунными бликами, играющими на ее высоких скулах и безупречном носе. Она так старательно размазывала паштет на печенье, склоняясь над тарелкой.
— Красивее тебя женщины я не встречал, — сознался он.
— Ты очень милый, — подняла она на него свои томные глаза.
— Пластмассовые стаканы не очень подходят для мартини, — смутился Уоррен.
— Сойдут, — успокоила его Фиона.
— Я забыл про оливки, — вспомнил он.
— А кому здесь нужны оливки? — спросила она.
Он разлил вино.
— Я очень люблю мартини, — призналась Фиона.
— Я тоже.
Они прикрыли флягу крышкой. Получился маленький столик, на котором стояла тарелка с бутербродами и бутылка с остатками мартини. Лунный свет играл в ее волосах, касался ее груди, чуть прикрытой купальником. Он вдруг ощутил, что умрет, если она снимет купальник. Он мысленно молил, чтобы она не делала этого дешевого жеста. Но Фиона Джилл была не из дешевых женщин.
— Ты смотрел «Отсюда к вечности»? — прервала она молчание.
— Кажется, да. Ты имеешь в виду фильм? Да, смотрел по телевизору.
— Нет, я не имею в виду сериал…
— Нет, нет, фильм. С Бертом Ланкастером и Деборой Карр.
— Какое крепкое, но хорошее вино.
— Спасибо.
— Мне оно напомнило этот фильм.
— Да?
— Вернее, один эпизод из фильма.
— Какой, Фиона?
— Волны накатываются на берег, и они
Его сердце усиленно забилось.
— Волны накатываются на берег, — повторила она и посмотрела в сторону моря. — А ты не обратил внимание, что в кино почти не показывают любовных сцен с неграми. Разве что иногда по телевизору. Ты можешь представить себе Билла Косби в любовной сцене?
— Мне кажется, я видел такие сцены, — сказал Уоррен.
— Да, и в каких же фильмах? — спросила она.
— Вроде бы Грегори Хайнз снимался в таких сценах.
— Я не видела ни одной сцены с целующимся Эдди Мерфи.
— А в том фильме, где он играет вождя африканского племени и отправляется за невестой? Вот с ней-то он и целовался.
— Ты уверен?
— Да.
— А почему бы тебе не поцеловать меня? — спросила Фиона.
Отставив стакан, он опустился на одеяло и страстно поцеловал ее.
— Мне нравится, когда ты целуешь меня, — прошептала она.
— Я без ума от твоих губ, — тихо произнес он.
Уоррен оттянул купальник и дотронулся до ее обнаженной груди. Соски затвердели. Вероятно, от воды, решил он, хотя вода была теплой.
— Они боятся, — ухмыльнулась она.
— Чего же? — не понял он.
— Показать, как негры занимаются сексом, — сказала она.
— Это точно, — согласился Уоррен.
— Они боятся, что разразится буря, — переливчато рассмеялась она.
Он поцеловал ее в смеющийся рот. И потянулся к купальнику. Ее грудь обнажилась.
Она откинулась назад.
Он поцеловал ее соски.
Ее рука нежно скользнула вниз по его бедру.
— Как ты думаешь, то, что говорят о нефах, правда? — спросила она.
Это могло значить лишь то, что она не знала белого мужчину и не могла сравнить. Он надеялся, что так оно и есть. Ему хотелось верить, что она вышла замуж девственницей и принадлежала одному мужу. Это, конечно, фантазии, но он чуть было не решился спросить ее об этом. Вместо этого он погладил ее по животу и положил руку под узенькие бикини.
— Я думаю, они правы, — сказала она.
— Да, — согласился он.
— Я говорю о темнокожих мужчинах, — уточнила она.
— Да, — повторил он, поглаживая ее пальцами.
— Они трусят показать настоящую любовную сцену, — произнесла она.
— Да, — сказал он, прерывисто дыша.
— Они боятся, что сексуальные негры заполонят улицы и… — В подтверждение своих слов она крепко прижалась к нему, — …насладятся всеми белыми женщинами в этой стране.
— Так оно и будет, — сказал он. От возбуждения у него перехватило дыхание.
— Разве ты не хочешь меня поцеловать? — спросила она.
Он поцеловал ее.
От предвкушения наслаждения у него закружилась голова.