Три случая под водой
Шрифт:
Воротником холодным зикнуло. Жигануло острой петлей по шее. Это вода сквозь нарезку брызнула. Назад, как ужаленный. Понял одно: лежать смирно надо, не вертеть плечом, а нет — Вася будет. Будешь вертеться, свинтишь шлем, жиганет тебе вода петлей по вороту, зальет — и Вася тебе тут — значит, могила.
Мечутся люди на ботах. Что делать?
Тянуть за канаты?
А вдруг шланг тоже задавило? Лопнет шланг, — что тогда?
Мертвого-то всегда можно вытащить.
А
Стал Нефедов рукой тянуться. Достать брата хотел — чего не торопится? Не достать. Руки не хватает. Опять ловчит глазом — в боковой иллюминатор выглянуть. Всей грудью своей в крылатых винтиках в ил вдавился. Щекой в стекло, в медь впирает. Стекло выдержит — толстое.
Главное: не крутись плечом, не двинь, — свернешь шлем — тогда кончено, Вася!
Изловчился Нефедов, — видит, стоит брат, как стоял, на коленях. И руки теченьем относит, как плети.
А с башкой что?
Носом ткнулся в самый угол штуки гранитной граненой. И видит Нефедов: дымит по теченью темный дымок красноватый из того места, которым ткнулся брат в угол гранитный.
Что это?
Кровь!?
Замер Нефедов.
Обледенел весь в миг один. Все ясно ему стало:
Сорвалась гранитина.
Хватила по сигналу брата. Рванула и дернула рылом в угол гранитный. Вася брату теперь, без поправки! Прощай, брат!
А там душа рвалась у людей: — товарищи погибали. По их вине. Нельзя было оставлять камень в таком виде наполовину привязанным. Погибают товарищи. Как их достанешь? Глубины восемь сажен.
Другой водолазной станции нет.
А помпа работает почти правильно. Чуть чуть поднялся манометр.
Может быть живы?
Даже пузыри, пожалуй, разобрать можно. Хоть трудно. Хлещет теченье. Свои у него пузыри, вьюны, воронки… Чорт разберет…
Прощается Нефедов с братом. Сам жив. Судьбу благодарить не хочет. За брата обидно… Но надо спастись. У брата жена, дети. Нефедов помогать должен.
Взнуздался Нефедов. Свой сигнал ищет. Нашел. Есть. Свободен, — «благодари случай!»
Понял Нефедов: его хватило по шлангу. Выдержал шланг, — «благодаря случай»! Вспомнил: вырвало теченьем шланг из-под-мышки — хотел подобрать, не успел — хрястнуло. Теперь придавило шланг возле самаго шлема.
И стал сам себе говорить Нефедов: «Благодари, что не по шлему хрястнуло. Вася был бы тебе моментальный. Зато придавило, как мышонка за ухо. Не двинешься. Однако, спасайся, Нефедов. Но не рыпайся
Сообрази сначала. Не выдержит шланг, — Вася тебе — крышка! Свернешь шлем, — тоже Вася! Соображай, соображай, Нефедов!»
И он соображал. Всеми жилами натянулся.
Староста на боте нефедовом — бледный как смерть. Охрип. Сипит голосом:
— Братцы, давайте тянуть… Все одно… один чорт… сигналов нет!..
— Тяни, братцы!..
Стали тянуть за сигнальный канат.
Вдруг Нефедов чувствует, что перетянуло его пополам. Сигнальный канат натянулся. Его тащат.
Обрадовался Нефедов.
Но на миг.
Видит: беду делают.
Шланг не пускает.
Оборвут шланг — конец тогда, Вася!
Еще беда: сигнал за пояс привязан — узел спереди. Выворачивает Нефедова. Животом вверх. От этого шлем скрипит нарезкой.
«Свернут сейчас. Свернут! Что делают? Губят! Губят Нефедова! Погребают!»
Сворачивают! Зикает вода сквозь нарезку ледяной петлей.
Рванулся Нефедов. Схватил сигнал, что есть силы сигналит. Четко, как смерть. Четче четкого:
— Отдай, ослабь!..
Староста слышит сигнал: отдай, отдай!
— Жив, братцы! Нефедов жив! Дайте сюда канат! Тише! Сигналы слушай!
А на боте брата Нефедова староста тоже решил попробовать потянуть канат.
Легче стало Нефедову. Он пустили. Не одинок Нефедов. Но что это? Что это? Почему глыба гранитная наваливается на него? Идет медленно. Накрывает. Вот, вот задавит. Трещит шлем. Сдает медь — мнется. Тесно Нефедовой голове в шлеме. Усы сплющились. На глаза лезут щетиной. Нос на сторону.
«В чем дело? Соображай, Нефедов! В чем дело? Ах, это они тащат за канат брата. Братовым канатом поднимают камень с его стороны. А на Нефедова наваливают.
«Что делают? Что творят? Губят же! Губят Нефедова!» Опять сигналит четко, четко, четче четкого: беда, отдай, ослабь!
Не понимают. Ломят, наваливают гранитом.
Не понимают!
«В чем дело? Почему сигнала не понимают? Соображай, Нефедов!»
Сообразил.
Сообразил — и обмер! Так и ударило Нефедова:
Не понимают и не поймут!
Ведь это с братова бота тянут. А он может сигналить только на свой бот.
Не поймут.
Погубят Нефедова.
Трещит шлем.
Вдруг видит Нефедов под глазом звездой блеснуло в иллюминаторе.
Стекло полыснуло трещиной. Лопнул иллюминатор.
«Теперь конец!»
Лень охватила Нефедова. Страшная лень. Чорт с ним, конец, так конец! Вася, так Вася!
Вдруг ясно ему подумалось: кран!
«Кран надо, скорее!»
Сигналит четко, четко, самого четкого четче, четко, как смерть.