Три стажера и майор
Шрифт:
Ясней ясного: если я здесь застряну, ни одной посылки никогда не увижу. Типаж слишком известный, чтобы таким доверять. Зачем я его безнаказанно из Чечни выпустил? Тогда он показался жертвой обстоятельств, почти такой же жертвой, как я – душевный такой, открытый, семейный, русский, наконец. А может, как раз не зря отпустил, если он мне завтра пригодится.
– Выйти завтра не получится, – прошептал я. – Только послезавтра.
Тыловик не на шутку перепугался:
– Почему это? Что это?
Человека
– Хотите мне помочь из соображений благодарности? Сделаем так: завтра я выйду вместо вас. А вы поедете домой на следующий день. Тогда мы квиты.
– Как это? Объясните, товарищ майор.
– Завтра, когда за вами придут и позовут, вместо вас выйду я, отзовусь на фамилию Тимченко, как на родную. На вечерней поверке… а если невтерпеж, даже раньше, бейтесь в дверь головой, зовите охранника: Что за ерунда! Я должен был сегодня выйти! Какое вы имеете право? Моя фамилия Тимченко! Это беспредел! Нарушение базовых принципов! Я буду жаловаться в ООН! Объясните, что, когда вас вызывали, вы как раз уснули, а этим воспользовался неизвестный вам жулик. Перед этим вы не спали две ночи из-за жары, пота и тараканов… Когда, наконец, в стране научатся уважать личность, относиться к человеку не как к скоту и установят кондиционер?!
– Я не могу уснуть, это правда, но это не значит, что я бы проспал самый важный момент.
– Всякое случается. Всякое бывает! Проспать можно всегда, это неотъемлемое право гражданина! Примерно так вы будете кричать. У вас получится. Вас задерживать не станут. Ну, допросят напоследок. Твердо стойте на своем, мол, спал и проспал, и ни в чем не виноват.
Не зря Тимченко всю жизнь провел во внутренних войсках, он прекрасно был осведомлен о подобных технологиях и лишних вопросов не задавал. Но проявлял колебания.
– Знаете, товарищ прапорщик, – заметил я, повышая голос. – Если что, я местным стукну, как ты в Чечне менял жизни русских солдат на гранаты для боевиков. Знаешь, что с тобой станет на фоне всеобщего патриотизма?
– Тише вы! – зашипел Тимченко. Угроза на самом деле таила в себе серьезную опасность. – Зачем так громко?
Х х х
На следующий день все произошло почти так, как планировалось.
На случай дотошного инспектора я выучил наизусть данные паспорта Леонтия Тимченко.
Час свободы приближался. Тимченко дрожал то ли от страха, то ли от огорчения из-за непредвиденного ограничения свободы еще на сутки. Я сам волновался и не обратил внимания, когда позади Тимченко нарисовался один из пожарных. Его огромный кулак неожиданно обрушился на плешивую голову тыловика. Леонтий произвел
Я замер от неожиданности.
Подполковник-экономист, сидя на нарах, поинтересовался:
– Он, правда, гранаты чеченцам продавал?
Я понял, что это серьезно. Судьей я быть не собирался:
– Дело закрыли за отсутствием… Точно никто не может сказать…
– Понятно, – подполковник зловеще потянулся.
Сержант-мародер подвигал челюстью. Обыкновенно таким образом борцы и боксеры разминают шею перед тем, как кому-нибудь накидать. Я знаю, я сам так делаю.
Все обитатели камеры принимали в происходящем живое участие. Кроме бухгалтера, обворовавшего завод, бухгалтер старательно отворачивался к стене и даже неумело изображал храп.
– Здесь наверняка утверждать нельзя, – настаивал я, жизнь Леонтия повисла на волоске. – Зачем вы это сделали?
Пожарный как бы даже с некоторым удивлением осмотрел свой кулак, и они с товарищем принялись укладывать тряпичное тело на нары…
– Рауш-наркоз, – вместо пожарного ответил подполковник. – Это даже полезно, даже в медицинских учебниках написано. Не парьтесь, майор, будет жить. Это ж все для вас. Думаете, вы с ним договорились, и он честно притворится спящим, когда придут выпускать на волю? Сколько вы были знакомы? Несколько часов в Чечне, вчера и сегодня? Лично я с ним две недели делю жилплощадь. Никуда бы вы не вышли под чужой фамилией. Он вас кинет при первой возможности. Зато теперь выйдете. Действительно вроде как спит.
Судя по тому, с каким вниманием слушали подполковника, именно он спланировал операцию и распределил роли.
– Почему вы это сделали? Вам-то что с того? Вы ж меня не знаете.
– Зато я его знаю, – подполковник брезгливо кивнул на Леонтия. – Я и тебя знаю. То есть не лично, но слышал несколько раз. О тебе с уважением отзывались люди, которым я доверяю.
Продолжение
Х х х
Существовала реальная угроза, что меня узнает кто-нибудь из сотрудников СИЗО. Но, во-первых, я старательно смотрел в пол, и потом, все же я не Иосиф Кобзон. Пока все шло в штатном режиме.
Невыносимо долго инспектор пытался найти сходство моего лица с фотографией Тимченко. Мы не братья-близнецы, но на руку сыграл тот факт, что после удара прикладом лицо прапорщика представляло один сплошной кровоподтек, именно этот снимок разглядывал инспектор.
Я расписался в указанных местах, получил личные вещи Тимченко и уже был готов с чистой совестью сделать последний шаг к свободе, как вдруг в тесном тамбуре КПП столкнулся с Расулом. В глазах опера вспыхнуло удивление. Я понял, что план летит к черту.