Три стильных детектива
Шрифт:
– Эдокси Максимова, – сдался Виктор и поспешно добавил: – Нет, это не то, о чем вы подумали! Вот что она мне написала. – Он протянул Жозефу письмо с приглашением, и молодой человек, быстро прочитав, не сумел скрыть восторга:
– Неужто сама Фифи Ба-Рен? Вообще-то, от этой хитрой бестии всего можно ожидать. Но мне не терпится побродить по Катакомбам, а стало быть, я иду с вами – такова для вас будет цена моего молчания. Для всех прочих мы отправляемся оценивать частную библиотеку.
– Нет уж, этот затасканный прием не сработает – наши жены не поверят, да и Кэндзи что-нибудь заподозрит.
– Спокойствие! Герцог де Фриуль засвидетельствует наше присутствие на улице Микеланджело кому угодно. Решено, я сейчас же ему протелефонирую,
– Жозеф, это же шантаж…
– А то! Я в таких делах мастер.
Жозеф и Виктор застали Кэндзи в лавке «Эльзевир»: он замер в экстазе перед манускриптами в роскошных переплетах, разложенными на столе посреди торгового зала. Глаза японца сияли, он чуть ли не облизывался, как гурман, приготовившийся отведать самых изысканных деликатесов.
– Инкрустированные наугольники, форзацы из синего шелка! Потрясающе! И всё в идеальном состоянии – на бумаге ни пятнышка. – Кэндзи погладил раритетный экземпляр в красном сафьяне с желтыми мраморными обрезами.
Жозеф, усевшись за конторку, развернул утреннюю газету.
– Журналисты, как всегда, непоследовательны. Всего три строчки о смерти Жюля Жуи, знаменитейшего поэта-песенника, ничуть не больше о Родольфе Салисе [297] – и здоровенная статья о некой Ольге Вологде, которую угораздило грохнуться на сцене Опера в первом акте какого-то балета!.. Постойте-ка, я уже слышал это имя, и кажется, именно здесь… Вспомнил! Это же подруга Фифи Ба… – Жозеф прикусил язык, поймав испепеляющий взгляд Виктора.
297
Родольф Салис (1851–1897) – художник, основатель «Черного кота», первого кабаре в Париже (1881). – Прим. авт.
Но Кэндзи и ухом не повел. Он уже положил книгу на стол и, поигрывая очками с половинками стекол, бесстрастно осведомился:
– Жозеф, вы сделали опись изданий Бальзака?
– Разумеется. Мы с Виктором сегодня вечером идем к герцогу де Фриулю – его сиятельство обещал показать мне собрание эротических гравюр. Выйти нам нужно часа в четыре. Вы закроете лавку?
Кэндзи степенно водрузил очки на нос.
– С этой сделкой Виктор справится и без вас. Тут необходимы чувство такта и доскональное знание истории гравюры, а вам еще многому нужно учиться.
– Но я… – Жозефу помешало договорить вторжение покупательницы – явилась мадам Шодре, супруга аптекаря с улицы Иакова:
– Добрый день, господа. Мне нужна «Партия Левой Ноги», роман Мари-Анны де Бовэ [298] , вышедший у Лемера. Мадам Баллю очень рекомендует почитать, говорит – весьма увлекательное сочинение.
– Жозеф, найдите для мадам «Партию Левой Ноги» – это как раз в вашей компетенции.
Отправиться на подземный концерт в одиннадцать часов вечера – что за нелепая причуда! Кому скажи – не поверят… Солгать по телефону было бы, конечно, безопаснее, чем в глаза, но Виктор чувствовал себя виноватым, оттого что собирался оставить беременную супругу одну в такое непростое время – Таша хандрила, – и, пересилив себя, он поехал ужинать домой, на улицу Фонтен.
298
Мари-Анна де Бовэ (1855–19..) – французская романистка и патриотка, поборница эмансипации. – Прим. перев.
По пути Виктор прицепился «вагончиком» к омнибусу маршрута
Огибая церковь Троицы, он подумал: «Троица! Нас будет трое в июне… А если ребенок встанет между мной и Таша? Если он разлучит нас, вместо того чтобы связать еще крепче?.. Хватит об этом, Легри! Ты так стремился стать взрослым мужчиной – и все для того, чтобы вдруг понять, что хочешь снова сделаться маленьким мальчиком?.. А впрочем, взрослые люди только притворяются взрослыми – все мы в глубине души остаемся детьми».
Порой Таша охватывала всепоглощающая радость от того, что в ней вызревает новая жизнь. Но на место радости быстро приходила хандра, приступы чрезмерной веселости оборачивались меланхолией, и сердце сжималось от смутной тревоги. Она ужасно расстраивалась, глядя, как растет и уродливо меняется ее тело. Постоянная слабость исключала интимную близость с Виктором. Выпирающий живот мешал рисовать, а несколько недель назад доктор Рейно сказал, что ей противопоказано долго стоять, и с тех пор она не подходила к мольберту. Жила почти как затворница, большую часть времени валялась на кровати и читала или делала наброски углем в блокноте. Иногда она иллюстрировала сказки свояченицы, тоже беременной. Айрис недавно закончила «Котика с острова Мэн», оставалась все такой же энергичной, не утратила резвости и никогда не унывала, несмотря на постоянное общение со своей свекровью Эфросиньей.
Таша, отложив книгу, помассировала поясницу. Малыш пошевелился в животе, и она, преисполнившись нежности, вдруг вспомнила собственное детство. Это было так давно, так далеко и непохоже на ее нынешнюю жизнь… Мираж, эхо нездешней мелодии…
– Рахиль! Рахиль, вернись! Здесь нельзя играть!
Она бежит за младшей сестренкой по рыбному рынку в Одессе среди щедрых даров Черного моря. Вокруг пестро и нарядно – кроваво-красные барабульки, коричневые широколобки, пойманные среди береговых утесов; голубые и синие скумбрии, серебристые сардины, плоские морские языки с зеленоватой чешуей, ощетинившейся шипами…
«Рахиль, как я по тебе скучаю!» – подумала Таша и увидела за окном Виктора. Она улеглась поудобнее и снова открыла стихотворный сборник.
– Что ты читаешь, милая? – спросил через минуту Виктор, заботливо поправив подушку у нее под головой.
– «Там все Европой дышит, веет, все блещет югом и пестреет разнообразностью живой…» [299]
– Знаю, так Пушкин сказал об Одессе! Мы непременно свозим туда нашу дочь.
– Нашего сына!
– Как вам будет угодно, мадам. – Рука Виктора скользнула в декольте Таша. – Они такие… внушительные…
299
Пушкин А.С. «Евгений Онегин». – Прим. перев.
– Я вся-вся такая внушительная, – фыркнула она. – Чувствую себя китом, выброшенным на берег.
– Ты королева китов, прекрасная и желанная!
– Между прочим, это ты во всем виноват… Ты переодеваешься? Куда-то собрался?
– Да, поужинаю с тобой и побегу. Жозеф уже, наверное, заждался. Нагрянем на ночь глядя к герцогу де Фриулю – он распродает свою библиотеку.
Таша понаблюдала, как муж снимает брюки, и схватилась за блокнот и карандаш.
– О нет, милая, умоляю, не надо рисовать меня в таком виде!