Три столетия реформ и революций в России

Яковлев Александр Александрович

В дворянском, европейски образованном обществе, далеком от трона, также задумывались над состоянием России, и там рождались мнения и заключения противоположные.

Так, А.Н. Радищев не удовольствовался уничтожением звания «раба», он желал большего.

О дар небес благословенный,Источник всех великих дел,О, вольность, вольность, дар бесценный!Позволь, чтоб раб тебя воспел.Исполни сердце твоим жаром,В нем сильных мышц твоих ударомВо свет рабства тьму претвори.(А.Н. Радищев. Вольность. 1783 г.)

Думается,

что А.И. Радищев и Н.М. Карамзин в равной мере уязвлены были «человеческим страданием окрест». Выводы же они делали прямо противоположные. «Страшись помещик жестокосердный», – писал один путешественник, ехавший из новой российской столицы в старую. Другой путешественник, странствуя по Европе и въявь увидя воплощение отвлеченных идей французского Просвещения, писал так: «Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция – отверстый гроб для добродетели и самого злодейства». Так в русской общественной мысли возникает роковое противостояние идей социального радикализма и позитивного консерватизма. Правда, позднее Радищев изменит свое отношение к французской действительности, но и Карамзин спустя несколько лет напишет: «Французская революция – одно из тех событий, которые определяют судьбы людей на много последующих эпох. Новая эпоха начинается…»

Конец ознакомительного фрагмента.