Три ступеньки в небо
Шрифт:
– Можем, значит? Материализация-то, выходит, не такая уж большая проблема? А чего ж ты мне тогда мозги парил, почтенный?
– Так для себя ж, не для кого-нибудь, – нагло, совсем как Женька, улыбается джинн.
– Может, теперь и за пивом ходить не надо?
– Надо, – вздыхает Женька-джинн и идет к двери.
Бу-бух! Да джинн не только Женькину внешность подтибрил, но еще и его привычки! С другой стороны, это ведь неплохо? Если к нему каждый день будет шататься лысый дед в халате и шлепанцах, соседи подумают: Туманов стал сектантом. А
– Что, Женя вернулся? – будут спрашивать у него.
– Да. Вернулся, – ответит он.
И все. И никаких вопросов.
– Уф!
Туманов идет в прихожую, включает свет и смотрит на себя в зеркало. Что-то не так. Но что?
– Я сошел с ума, – вслух говорит он и пытается себя ущипнуть. – Ой!
Больно. Ему больно, значит, все в порядке. Это не сон и не бред. Но это же черт знает что такое! Он понимает: с ним что-то не так, но не может объяснить что именно.
У него раздвоение личности? Шизофрения? Чушь! Какого черта ему раздваиваться в лысого старика! Или в Женьку! Зачем, если есть Женька живой, настоящий, стоит только набрать телефонный номер, и через пару-тройку гудков услышишь его голос. Нет, это не шизофрения. Белая горячка? Похоже, но не она. Не так уж долго он пьет, а до несчастья, случившегося с Алей, не употреблял вообще. Для «белочки» рановато. Известно одно: это состояние прежде ему незнакомое. Он в таком еще ни разу не был. А в каком таком?
У него есть время побыть одному и обо всем подумать, пока джинн… то есть Женька, ходит за пивом. А если принять правила игры? Как далеко это может зайти?
Принять правила игры. Тогда есть шанс увидеть свет в конце тоннеля. Или не увидеть. Но ведь шанс есть! Это нужно сделать ради Али. Надо напрячься…
Бу-бух! Дверь с грохотом отлетает к стене. Женька стоит на пороге, в одной руке огромная сумка, доверху наполненная банками с пивом, а в другой – ящик от него же.
– Ящик-то зачем? – бурчит Алекс.
– Ты как сказал? Ящик пива. Или я ослышался?
– Нет, не ослышался. Но я имел в виду количество. И не баночное, а в бутылках.
– Я так и знал! – сердится Женька-джинн. – Не в первый раз меня кидают. Так мне и надо, лошаре! – он бросает ящик на пол и хлопает себя по лбу. – Сколько раз давал зарок: желания принимать только в письменном виде! Чтобы можно было подать на апелляцию! А так попробуй докажи, кто из нас прав? Что, будем торговаться?
– Скажи честно: ты можешь вернуть мне Алю?
– Нет, не могу. Поэтому бери пиво, – Женька пытается всучить ему набитую банками сумку.
– Ладно, давай.
Алекс берет сумку и идет на кухню.
– И что, все? – удивленно говорит его спине Женька.
– Ты о чем?
– Э-э-э, постой…
И как у него это получается? Женька уже материализовался на кухне! По своей дурацкой привычке раскачивается
– Лошара не я, а ты. Если в законе есть дыра, то надо в нее лезть. Вот и лезь!
– Чего ты от меня хочешь? – устало спрашивает Туманов, опуская на пол тяжелую сумку.
– Ты разве не будешь пытаться оспорить свое желание? Ведь я и в самом деле не уточнил, в банках или в бутылках тебе требуется пиво? Холодное или теплое? Так что ты можешь оспорить.
– Отвяжись от меня! – злится он. – Я больше не хочу тебя видеть! Поэтому я сейчас…
– Стоп-стоп-стоп! Я знаю, что ты хочешь сделать. Загадать еще один ящик пива или водки, поставить галочку в графе «все три желания выполнены» и опять погрузиться в свое свинское состояние. Теперь уже навсегда. Но ведь у тебя есть шанс, понимаешь? У тебя. Есть. Шанс.
– Ты сам сказал, что Алю нельзя оживить.
– Я так сказал? – удивляется Женька.
– Ну да. Я же не глухой.
– Да, я так сказал. Но ты должен верить в себя. Поэтому подумай. Я даю тебе сутки. Кстати, ящик пива не считается.
– Ты серьезно?
– Я тебя прощаю. У тебя по-прежнему есть три желания.
– Постой… Насколько я тебя знаю, ты ничего не делаешь просто так. Что ты задумал?
– Кого ты имеешь в виду?
И в самом деле, кого? К кому он сейчас обращается?
– У тебя ровно сутки, – говорит Женька-джинн. – Если ты не передумаешь, я поставлю перед тобой всю выпивку, какую ты только пожелаешь, и исчезну. И ты получишь то, что хочешь.
– Смерть?
– Да, – лицо у Женьки серьезное.
– И я соединюсь с Алей на том свете?
– Когда-нибудь, возможно.
– Но ведь если люди любят друг друга, разве после смерти они не становятся одним целым?
– Не забывай, что она ангел. А ты… – Женька смотрит на него с сомнением.
– Да, признаю, я грешен.
– И очень грешен, сладкий мой.
– Женщины не в счет, все они были до нее, – торопливо говорит Алекс.
– А все остальное? Ты занимался бизнесом, не забудь.
– Что, и это считается?!
– А как же! – в руках у Женьки появляются счеты. Обычные канцелярские счеты, допотопный инструмент сведения балансов. Теперь Туманов верит, что это джинн. Притащить в дом такое старье! – Что, сладкий мой, прикинем? Начнем сначала. С «Газели». С водителя, которого мы наняли и которому мы… Дальше продолжать? – выждав паузу, Женька щелкает черной костяшкой: – Которому мы не заплатили. Р-раз!
– Убери, – тихо говорит Алекс.
– Я просто открыл счет твоим грехам. И это не считая женщин! Ну что, сладкий мой? Куда мы тебя отправим после смерти? В рай? А не жирно тебе будет? Одной Алей не спасешься.
– Значит, у меня нет выхода? Мне надо идти туда, куда зовешь меня ты. Я знаю, ты только прикидываешься моим другом. У тебя есть свой корыстный интерес. Но что это за интерес?
– Вот и думай. До завтра.
И Женька исчезает.
– Невозможно… – стонет Алекс, обхватив руками голову.