Три судьбы под солнцем
Шрифт:
Бостон закатила глаза.
– Я только один раз отпраздновала летнее солнцестояние, и то просто из вежливости по отношению к моему другу из художественного класса, в котором я преподавала.
– Ты иногда кажешься людям странной.
– Деревенщина.
– Эксцентричная особа. – Зик поцеловал ее в щеку. – Пойду заберу манатки.
Он вышел на улицу и пошел к грузовику. Бостон взглянула на часы и отметила, что для ужина еще слишком рано. Стояла хорошая погода, и она подумала, что можно просто приготовить гамбургеры
Она решила, что можно приготовить салат. Может, стоит пригласить Энди. Новая соседка, должно быть, измотана после тяжелого переезда, и Бостон знала, что в ее доме нет ничего даже отдаленно похожего на нормальную кухню.
Зик вернулся с охапкой планов и контрактов. В одной руке он держал ланчбокс, в другой – маленькую коробочку.
Она улыбнулась.
– Это мне?
– Не знаю. Я купил это для самой красивой девушки в мире. Это ты?
Пусть что-то и шло не так, но Зик всегда так старается, подумала она. Он был таким заботливым, регулярно приносил ей маленькие подарки.
Сами подарки не были дорогими: новая кисть, цветок, винтажная заколка для волос. За все годы, что они были женаты, он изо всех сил старался дать ей понять, что думает о ней, что она важна для него. Во многом именно это скрепляло их брак.
Она потянулась за коробкой, но он развернулся, держа ее вне досягаемости.
– Не так быстро, юная леди.
Зик отложил бумаги и медленно протянул ей коробочку.
Она взяла ее, позволив предвкушению нарастать.
– Бриллианты? – спросила она, зная, что они оба ими не интересовались.
– Черт возьми. Ты хотела бриллианты? Но это – новый грузовик.
Несмотря на поддразнивание, его голос как-то изменился. Она подняла взгляд и увидела в его глазах нерешительность. Бостон медленно открыла коробку и прикипела взглядом к крошечным розовым пинеткам.
Они были сшиты из тончайшего трикотажа, с небольшой кружевной отделкой и изящными завязками. Милые, девчоночьи. От одного взгляда на них у нее сжалось в груди. Она не могла дышать. Все тело похолодело, коробочка с пинетками выскользнула из рук.
– Как ты мог? – спросила она едва слышным шепотом.
Боль прошила ее, пронзая и рассекая на части. Она отвернулась, полная решимости крепко удерживать монстра, который был ее болью, в клетке.
Зик схватил ее за руку.
– Бостон, не отгораживайся от меня. Не отворачивайся. Поговори со мной, милая. Мы должны поговорить об этом. Прошло уже шесть месяцев. У нас все еще может быть семья. Другой ребенок.
Она высвободила руку и уставилась на него.
– Наш сын умер.
– Думаешь, я это забыл?
– Ты ведешь себя так, будто забыл. Говоришь о шести месяцах так, словно это целая жизнь. Ну так вот, это не так. Полгода – это совсем
Она увидела, как из глаз мужа исчезает нежность, сменяясь чем-то мрачным.
– Ты продолжаешь, – сказал он ей. – Продолжаешь отгораживаться от меня. Но мы должны двигаться дальше.
– Вот и двигайся дальше, – ответила она, и ее охватило привычное оцепенение. – А я останусь там, где я сейчас.
Смирение прочертило морщинки вокруг его рта.
– Как всегда, – сказал он. – Отлично. Хочешь продолжать – пожалуйста. Я ухожу. Когда вернусь – не знаю.
Зик заколебался, прежде чем отвернуться, словно ожидал, что она попросит его не уходить. Бостон плотно сжала губы, желая побыть одной, нет, нуждаясь в одиночестве. Зик уходил, чтобы напиться, и ее это вполне устраивало. Она пряталась от реальности в своем искусстве, а он – на дне бутылки. Так они справлялись с болью.
Он покачал головой и вышел. Через несколько секунд она услышала, как завелся мотор грузовика.
Когда звук двигателя затих вдали, Бостон вернулась в мастерскую. Внутри она не обратила внимания ни на свет, льющийся сквозь высокие окна, ни на самодельные стеллажи, тщательно сконструированные в соответствии с ее требованиями, ни на мольберты и пустые холсты, ожидающие своей судьбы. Вместо этого ее взгляд упал на портреты Лиама. Ее сына.
Крошечные наброски и портреты в натуральную величину. Рисунки и акварели. Она использовала все материалы, все средства. Нарисовала сотни картин, может быть, тысячи. После похорон Лиама она могла рисовать только его. Это было все, что она хотела создавать.
И теперь, когда ее сердце все еще колотилось, а тело оставалось ледяным, Бостон взяла блокнот для рисования и карандаш. Уселась на любимый табурет и начала рисовать.
Глава 3
Дина сидела в своей машине, припаркованной на стоянке.
На северо-запад Тихоокеанского побережья пришла весна. Молодые листики отражали солнечные блики, кусты покрылись бутонами. В городском парке росла мягкая зеленая трава, еще не вытоптанная детьми, которые скоро придут туда играть.
Она потянулась за купленным стаканчиком кофе и поняла, что ее слишком сильно трясет, чтобы удержать его, не говоря уже о том, чтобы поднести ко рту. Трясло ее последние два дня. Она дрожала, не ела и пыталась понять, как спасти разбитые остатки своей когда-то идеальной жизни. Дина то винила себя, то хотела убить Колина. Она плакала, визжала, а когда дети были рядом, делала вид, что абсолютно ничего не случилось. И вот она придумала план.
На пассажирском сиденье рядом с ней лежало несколько листов бумаги. Заметки, которые она сделала, номера телефонов и статистика. У нее были все документы девочек и копии их с Колином совместных банковских выписок.