Три удара колокола

Кошовец Павел Владимирович

Барон повёл плечами, словно сбрасывая усталость и напряжение, его крупная фигура тут же будто растеклась расслабленно-естественно в рамках надетых лат, демонстративно отвернулся и посмотрел куда-то между гарцующими всадниками.

– Я что-то не пойму, Зелун, - начал он спокойным примирительным тоном, - откуда у тебя такие полномочия - задавать вопросы рыцарю и старшему по званию? Нет, - он покачал головой успокаивающе, - я не буду требовать бумаг или иных доказательств - и так поверю тебе на слово, ведь ты не обманешь толстого Тиссайю, - посмотрел долгим взглядом и ровным голосом уточнил.
– Точно не обманешь?
– РоЗелун нервно заёрзал

в седле, но твёрдо отрицательно покачал головой.
– Откуда?

– Знаешь, - сожалеющее ответил тот, - тебе это действительно лучше не знать. Но если поведёшь себя грамотно, то новая власть по достоинству оценит твои действия. Точнее, - хохотнул, - бездействие. Да и я похлопочу за тебя, моего старого товарища. Поверь, покровители у меня - о-го-го!

– Это хорошо, - кивнул барон, но как-то уж чересчур равнодушно.
– А что от меня требуется?
– посмотрел внимательно, а гному в его профиле внезапно померещилась улыбка. Да, силён вербарец - с таким человеком лучше не шутить и не иметь его во врагах ибо если он жив, то превращается в стихийное бедствие.

– Приказать солдатам сложить оружие и разойтись по казармам. С завтрашнего дня все получают увольнительные на трое суток, не местные с возвращением в казармы, а столичные с ночёвкой дома. А дальше посмотрим. Тебе, как человеку разумному, меч сдавать не надо.

Кавалерист зачитывал, как по писаному, вальяжно сидя напротив барона, при этом очень внимательно следя за собеседником полуприкрытыми глазами, опасаясь подвоха - он-то неплохо знал вербарца. Но барон вёл себя совсем инертно, вроде даже не очень вслушиваясь в неприятный слащавый голос.

Всё шло к тому, что они смогут договориться. Ну, какой резон ВерТиссайе влезать в местные разборки? Отсидится тихонько самое сложное время, если поведёт себя правильно, то претензий не будет ни с одной, ни с другой стороны. Зато сохранит людей, так сказать, для нового короля. Тут, правда, была одна существенная мелочь: в данных раскладах совсем отсутствовал один незаметный подземный житель, и, помня садистский нрав Зелуна, гном склонялся к мысли, что его, скорее всего, пожелают снять с доски жизни. И все слова благодарности и радости встречи, что говорил ВерТиссайя могут неспешным шагом направляться к дракону в пасть. Ведь что такое в данной ситуации "благодарность"? Умение говорить красивые слова, легко размываемые первой же непогодой.

– Ты, конечно, извини, Тис, но я занял твой домик - он самый удобный на территории части. Ты ведь заешь, как я люблю комфорт, - в голосе РоЗелуна не прозвучало ни грамма сожаления о такой наглости.

– Да?
– равнодушно протянул барон, продолжая упорно не смотреть на так называемого товарища. Плечи его при этом, как ни невозможно это звучит, всё никли и никли, опускались под невидимой тяжестью, и кавалерист, наблюдая эти практически физические изменения, вдруг хищно оскалился. В глазах его горела такая безумная радость, что гном, поёжившись, поспешил спрятаться.

– То-то я смотрю, на воротах и везде стоят твои молодцы... с кривыми ногами...

– Хо-хо, ну ты и шутник, - весело отреагировал товарищ.

– ... в плащах с мантикорой...

– Ноги у них могут быть любой формы, главное, чтоб это не мешало им крепко держаться в седле, - зачастил кавалерист.

– А где мои люди сейчас?
– спросил тихо.

– Как где?
– натурально удивился РоЗелун.
– По казармам сидят, - всплеснул руками подобной непонятности товарища.
– Но ты уж прости, пришлось замочки навесить,

а то до полутысячи человек - обязательно буйные найдутся, ну мы их и прикрыли от греха подальше. Для их же блага.

ВерТссийя неожиданно громко вздохнул, вроде как облегчённо.

– Это ты правильно сделал. Хватает у меня смутьянов... А первый лейтенант где?..

На удар сердца возникла неожиданная пауза. Потом раздался какой-то клёкот - это кавалерист неудачно попытался изобразить смех.

– Ну ты же знаешь, какой он правильный и принципиальный...

ВерТиссайя поднял на него тяжёлый вопросительный взгляд и... улыбнулся.

– ... зарубил троих мечом, когда они пришли поговорит по душам...

– Где он?

РоЗелун стушевался.

– Лежит... там, - махнул рукой в нужном направлении.

– Возле отхожих ям?
– голос барона опасно понизился.

– Откуда я знаю, куда вы трупы сволакиваете!
– взорвался кавалерист.

– И много там... трупов?

– Да нет, - успокаивающе поднял руки РоЗелун, понимая, что разговор свернул куда-то не туда.
– Наверное, до десятка...

Следующий удар сердца, перечеркнувший пополам время от состояния лицемерной идиллии к кровавому хаосу Ностромо использовал с толком. Ясно предчувствуя взрыв, выросший буквально из ничего, а на самом деле явно спланированный (ну, барон, ну, дракон хитрожопый!), гном сорвал древко топора с ременной петли, а левая рука скользнула к кинжалу, верному товарищу в плотной схватке, когда над затихшим плацем разнеслось грозное: "К оружию!"

Окружившие их всадники, несмотря на неожиданность, не сплоховали, и арбалетный залп скосил троих из пяти охранников, бесстрашно прикрывших командира. Да и те двое, что ещё держались в седле, были изрядно нашпигованы болтами, несмотря на хорошие пластинчатые доспехи. Досталось ли что-то ВерТиссайе, сложно было сказать, ибо жеребец барона, с места сделав сумасшедший прыжок вперёд, вынес того прямо в гущу всадников. Цель его была вполне определённой.

На лице РоЗелуна застыла маска неприкрытой злобы - судя по всему, более привычная, нежели дружеское внимание. Но, несмотря на некую внезапность атаки, командир кавалеристов не растерялся, а очень грамотно ушёл из-под удара, который принял на себя боец. А удар был настолько силён, что почти располовинил наездника от плеча чуть ли не до седла.

Следующий укол - и валится ещё один всадник. Между Зелуном и его врагом появляется всё больше и больше преград, и барон в ярости заревел, да так, что ближайшие перед ним лошади шарахнулись в стороны, унося наездников, и на удар сердца приоткрыв ненавистную ликующую фигуру. Барон тут же постарался воспользоваться моментом и проскочить открывшееся пространство.

Ностромо в это время придерживался старой тактики их команды, хоть и жестокой по отношению к животным, от которой воротило самого светлого (приходилось потом заливать это декалитрами пива), но необходимой и действенной в подобных ситуациях. Стараясь держаться максимально близко к барону (или хотя бы придерживаться того направления, в котором тот двигался), гном шёл пригнувшись, впитывая буквально кожей каждый удар сердца меняющуюся обстановку, при этом нанося направо и налево удары. Можно сказать, что он целил (и нередко попадал!) в ноги и бёдра наездников, но следует сказать, что в основном это были кони. От Ностромо требовалась особая сноровка и запредельная как для его расы гибкость, но занятия с Ройчи, особенно с завязанными глазами, дали свой положительный результат.