Три в одном или внучка штатной яги
Шрифт:
Картошка, раскатившаяся во все стороны, как тараканы от тапка, была быстренько собранна и торжественно всучено вмиг поникшему Владу (Ничего, тимуровец! Трудись на благо родины). Кошкокорм, в смысле вискас, и батон взяла я. Проделав всё это, мы выдвинулись вслед за бабушкой.
До обиталища её мы шли минут пять. Убитая дорога, петлявшая под ногами, сбавляла обороты нашего рвения с каждой лужей/ямой/кочкой. Настроение не и повышал вид старых, перекошенных домов, хотя то, что бабушкин дом находился на отшибе, чуть прибавляло гарантии к её свидетельским
Крохотный домик, нуждавшийся в ремонте лет пять назад, сейчас просто молил о сносе (в принципе, можно даже кран не подгонять — крикнешь слишком сильно, он и развалится). Листья плюща, обвивающего забор и одну из стен, имели размер тарелки для второго, а к кустам замёрзшей крапивы, на месте которой когда-то была клумба, вообще приближаться не стоило. Маленький кусочек относительно чистой земли вёл к облезлой деревянной двери. Доверия, естественно, данное сооружение не вызывало.
— Бабушка, вы здесь одна живёте? — Влад был ошарашен увиденным не менее, чем я. Где дети? Или внуки? Или хотя бы нормальные соседи!? Неужели у всех руки отсохнут чуть помочь этой бабушке!?
— Одна, одна. Дети-то давно уехали, а внуков сюда не пускают. — проскрежетала старушка. При таком-то запустении неудивительно — сюда и взрослые вряд ли сунутся. Блин, поотрывать бы руки этим людям неблагодарным!
Ещё тогда стоило бы догадаться, и возможно, последствия были бы менее болезненными…
— Вы не стесняйтесь, заходите! — добавила она, глядя как мы мнёмся у двери. Не знаю, как у Влада, но моё нежелание входить, оправдывалось лишь ужасом перед внутренним кошмаром дома — если снаружи такой бардак, то что в доме твориться-то?
Однако мои страхи не оправдались. Внутри всё оказалось довольно чисто и опрятно — в прихожей отсвечивало зеркало и пристроилась обувница, стоящие на коврике весёлой расцветки, на кухне — куча шкафчиков и полочек, висящих на стенах с полосатыми обоями, а также стол и плита. Ещё две двери вели в ванную и спальню. Миленько, ухоженно. Молодец бабулька.
На окне, вольготно устроившись, спал кот, но едва увидев нас, он зашипел, выгнулся дугой и сиганул на улицу, лишь обдав меня волной презрения и страха. Странно, коты обычно всегда ко мне ластятся из-за оборота…
— Васька чужих не любит- пояснила пенсионерка. Не в обиду будет сказано, но сразу видно, из человека давшего кличку фантазия «фонтаном» бьёт. — Вы садитесь, садитесь, я сейчас чаю заварю. А вот и угощеньеце к нему. — с этими словами она поставила здоровенный поднос пирожков на стол, последний даже заскрипел от напряжения. Слишком сильный запах ударил мне в нос, захотелось забиться под стол и удавиться. Закрыв его руками и кое-как сдержавшись и не расплакавшись, я практически сразу потеряла какой- то странный запах, замеченный мной поначалу. Впрочем, о нём я практически тут же забыла и, виновато улыбнувшись, слегка отодвинулась от подноса, под немного обиженный взгляд бабушки.
— О! Пирожки! Я как раз… сладкое не люблю. — скомкано закончил напарник,
— Тогда чаю выпейте, он полезный, на травках целебных настоявшийся. — две кружки с подозрительно побулькивающим содержимым, кусочки которого идентификации не поддавались, отпугивали не хуже, чем чеснок вампира (проверенно на Алике). Почему-то я просто уверенна, что бабушка имеет привычку давиться этой дрянью, свято веря в традиционную медицину.
На этот раз отказались мы оба.
— Бабушка, — начал как-бы издалека Влад. — А у вас в округе ничего странного не происходило? Ну, там, скребётся в окна кто, или в лесу завывания слышны? — Браво! Прямо вот так в лоб! Молодчина, неуд нам обеспечен! Я, хорошенько отдавив напарнику ногу (ау! За что!?), хотела было поправить ситуацию, но бабушка сама всё разрулила.
— Ой, и скребется и воет, и народ пугает. Я вот в лес ходила, на прошлой-то недельке, а оттуда как завопит гадость какая-то! У меня — душа в пятки! Бегала, наверное, я так только в молодости, когда спортсменкой была. А ещё раньше, Манька, дочка соседская, в лес тоже пошла — и с концами! Всей деревней искали, с собаками, фонарями — нету и всё! А потом выяснилось — с Пашкой Мельниковым в город сбежала! А в прошлую пятницу их корова…
И вот так, с рассказа о чудище, разговор плавно перешёл в обмывание костей соседям, типа «что, где, когда». Это одна из отрицательных сторон опроса пенсионеров — приходится выслушивать ВСЁ, дабы они не обиделись и не подгадили тебе в следующий раз. Индивидуумов, к счастью, таких не слишком много, но осторожность надо соблюдать. Отпустила нас бабушка только через час, и то только когда Влад съел пирожок и клятвенно заверил, что «быхо укусно».
— Итак! — Влад сыто икнул. — Сори. Итак! Что мы имеем? В лесу что-то воет и скребётся — это раз, у бабульки отвратный чай- это два…
— Если кто-то очень болтливый сейчас не умолкнет и не пойдёт дальше опрашивать население, я его в узел завяжу — это три! — я устало почесала затылок. Неугомонная болтушка!
— Да ладно тебе! Подкрепился немного, да и отдохнули! Кстати, можно было бы задержаться и подольше!
— Знаешь, ты напоминашь мне о трёх целях в жизни хомяка: поспать, набиь пузо и можно в гроб! Тебе что. так неуд хочется? Мы такими темпами часа через три только опрос закончим.
— Вот ты вредная! — насупился Влад и отверулся.
Население опрашиваться категорически отказывалось — те редкие люди, что попадались нам по дороге, либо игнорировали нас, предпочитая перейти на другую сторону улицы, либо смотрели на нас как на умалишённых и потихоньку смывались, при малейшей возможности.
— Да что происходит? Чего они от нас так шугаются? Мы же не тутмосы-папуасы какие-то… — Влад был возмущён сверх меры, глядя вслед убегающей от нас женщине. Мне тоже это не слишком-то нравилось. Твориться что-то очень нехорошее, утреннее чувство прям как пророческое было!