Три вокзала
Шрифт:
— Ладно. Тогда он сообразит квалифицировать рядовой передоз.
— Не уверен, что это простой передоз.
— Ну, что ты… Одна мертвая блядь похожа на другую.
Аркадий пододвинул к Маленкову свой сотовый. Лицо Ольги заполнило экран. Смерть придала ей спокойствие, а молодость была такой пронзительной. Аркадий не спускал глаз с полковника — пусть он насмотрится.
Маленков пожал плечами.
— Да, симпатичная девочка. …Была. В Москве полно милых девочек.
— Она не по вашему ведомству?
— Не понимаю, о чем ты… У начальника отделения
— Пытки?.. И часто такое случается?
— Ты же знаешь наших ребят… Ну, а свидетели у тебя есть?
— Орлов проверяет площадь.
— И удалось найти хотя бы одного секс-маньяка?.. Знаешь, местные тараканы быстро вырастают до размеров крупной собаки.
— Ее обнаружили в рабочей бытовке в двадцати пяти метрах от того места, где мы сейчас сидим. Провода из бытовки тянутся к задней стене вашего отделения. Это — ваша бытовка.
Маленков запустил через стол сотовый телефон.
— Бытовка брошенная. К тому же, позволю напомнить, девушку, что — изнасиловали? Избили? Есть какие-нибудь другие странные обстоятельства?
— Сняли трусы и выставили напоказ. Именно это и кажется мне необычным.
— Ну, да? И, впрямь, необычно — проститутка сняла трусы! Насколько я помню, именно за это им и платят. Ты говоришь, она была «выставлена напоказ»? А если некоторые клиенты хотят только поглазеть? Девчонки поступают сюда из провинции каждый день, чтобы их трахали, трахали, трахали… глазели и делали с ними еще, черт знает что. У нас их море здесь. Колются, дохнут от передозировки, просто потому что, мягко говоря, дуры, ну, не самые умные на свете. Так мы напрасно тратим время — это обычный передоз.
— Вы слишком быстро их хороните.
— Жизнь не справедлива, Ренко! Да и почему смерть должна быть другой?..
Звуковая волна пробежала по зданию. Строение вздрогнуло — двухсоттонный тепловоз медленно втягивался на ближайший путь. Свидетельство с острова Крит покосилось, Рим дрогнул, Тунис скособочился, его примеру последовал Амстердам. Пока Маленков занимался водворением их на место, Аркадий засунул сотовый в конверт, стараясь не смазать отпечатки пальцев полковника.
5
Женя не понимал, почему Мая отказывалась все рассказать милиции. Это был тот редкий случай, когда милиция могла бы во всем разобраться. Должны были объявить розыск, фото ребенка показали бы в новостях. Как еще прочесать три огромных железнодорожных вокзала и выходы из них в метро? Но она настаивала на том, чтобы опрашивать проводников на платформах, уборщиц и официанток в кафе. И при этом отказывалась назвать свое имя и рассказать, откуда она. Чем больше она задавала вопросов, тем большее подозрение вызывала.
Незаметно опустился вечер, а они все еще ходили по Ярославскому вокзалу, осторожно пробираясь сквозь ряды спящих людей. Расположившиеся здесь могли превратно истолковать намерения странных подростков, внимательно разглядывающих их детей. А наверху в комнате
Маю стало подташнивать в густом вокзальном воздухе, и Женя отвел ее на улицу. В этот час на площади Трех вокзалов наступало затишье — как в цирке, когда представление закончено, и балаган только начинают сворачивать. Женя купил с лотка яблоко и разрезал его складным ножом — для Маи. Мая вяло пожевала, только чтобы он отстал.
У киоска останавливались проститутки и закупали водку. Женя рассматривал их краем глаза: яркие губы в помаде, синяки и чулки в сеточку. Когда сутенеры двинулись в направлении Маи, Женя быстро повел ее к стоянке такси — там было не так опасно.
Движение на площади организовано в несколько рядов в противоположном направлении. Ночь наполнялась грохотом иномарок, которые появлялись на полном ходу, казалось, прямо из-под земли.
Мая направилась через площадь к гигантским воротам в восточном стиле, темным аркам и освещенной прожектором башне с часами.
— Это тоже вокзал?
— Казанский. Я думаю, что нам все-таки стоит позвонить моему другу.
— Милиционеру?..
— Да нет же, он следователь из прокуратуры.
— Какая разница.
— Он долго здесь работал. У него точно будут какие-нибудь идеи.
— …Как перейти на ту сторону?
«Аркадию этого будет достаточно», — подумал Женя. Он показал Мае пешеходный переход — сто метров мерцающего света и торговых киосков, витрины которых скрыли жалюзи. Днем переход был заполнен рядами палаток, в которых торговали телефонными карточками, цветами и женскими колготами. Единственную открытую витрину охраняли двое мужчин; одетые в форму, они дремали рядом на стульях.
— Мы сможем вернуться, когда будет больше людей, — пытался настаивать Женя.
— Я ищу ребенка прямо сейчас. Я ведь не просила тебя помогать, ты сам вызвался добровольно.
— Я только предложил.
— В чем дело? У тебя там враги?
«Хуже, — подумал Женя. — Друзья».
Обитатели зала ожидания на Казанском вокзале напоминали Жене зоопарк ночью. Все скрывал полумрак, и зверье было трудно различить. Кто это? Карлики-горбуны или путешественники с рюкзаками? А та зловещая громадина — чемодан или медведь? У Жени замирало сердце, когда Мая спотыкалась об огромные баулы торговцев и ноги дремлющих пассажиров.
«Да это помешательство какое-то, — подумал Женя, — это же просто бесполезно». Он приостановился за фотокиоском и попытался дозвониться домой Аркадию. Прождал десять гудков, потом дал отбой. Аркадий иногда пропускал смски и звонки. Снова попробовал позвонить, успел дать только два гудка, Мая выхватила телефон.
— Я же сказала — никакой милиции!
— Ты так никогда не найдешь ребенка.
— И при первой же возможности ты позвонил им!..
— Просто поговори с ним.