Три заката и другие стихотворения

Кэрролл Льюис

Лица в пламени

Когда угли в ночи сырой Слегка подернутся золой, Рождается видений строй. Вот ферма посреди жнивья, Хор птиц, журчание ручья, — То место, где родился я. Далекий образ миновал, И гений мой нарисовал Знакомого лица овал, Когда

узрел впервые ты Ребенка милые черты И кудри, эльфом завиты? Теперь же девушка она, Красой своей устрашена И в омут чувств погружена. О, как дыхание зашлось, Когда увидеть довелось Мне темный шелк ее волос! Как пульс мой быстро трепетал, Когда ее я повстречал И нежно за руку держал! Теперь те локоны седы, Затеряны ее следы, Увяли вешние сады. Прервалась трепетная нить, И никогда не возвратить Ту, что могла моею быть. Тех кратких встреч восторг забыт: Звучит в часах моей судьбы Рефрен печальный «если бы…» Высот, что я не покорил, Тех дел, что я не совершил, И тех венков, что не носил. Видение ушедших дней Тускнеет в отсветах углей, И гаснет свет в душе моей. Вокруг покой; весь мир молчит, Лишь прах и пепел ветер мчит, И снова я один в ночи. Январь 1860 г. Перевод К. Савельева

Урок латыни

Латинских книжек пестрый ряд Урок нам дать готов. Как много книги слов хранят! Но есть глагол один, в сто крат Важней всех прочих слов. И все, что надо изучить — «Amare» igitur «любить» [1] Мы жизни сладостный нектар Вкушаем каждый день — Блеск глаз, румянец щек, пока На них внезапно облака Свою не бросят тень. И скажем мы, любви вкусив, Что горек сей инфинитив. «Amare» с горечью глагол Вчера во власти мрачных снов Мы думали всерьез: Роз не бывает без шипов, А утром мир опять таков, Что нет шипов без роз. Урок латыни — на века: Любовь пленительно-горька. Май, 1888 г. Перевод

М. Матвеева

1

«Amare»— означает одновременно и «горько» и «любить» (лат.)

igitur— тогда, в таком случае (лат.)

Все то, что я вообразил

Я счет не вел ее годам, Когда писал портрет, В смятенье чувств набросив ей Десяток с лишним лет. Я взял лазурный цвет для глаз И медный — для волос, Но вышел медный слишком рыж, Лазурный — чуть белес. Она пощечину дала, А я считал, что ей Отныне надо бы меня Касаться понежней. Когда б меня спросили, как Ее улучшить стать, Я б отвечал: «Добавить? Нет! Лишь кое-что убрать». Есть у нее медвежий стан, Гиений кроткий нрав, Такая шейка, что умрет От зависти жираф. Поверьте, я ее люблю! И это существо — Все то, что я вообразил, Плюс что-то сверх того. 15 марта 1862 г. Перевод М. Матвеева

Пак утраченный и обретенный

Пак укрылся от людей, Смотрит он на них с опаской, И теперь уже нигде Нам не встретить сказку! Жадный гоблин сливки пьет, В шкаф залазит для острастки, Ложки чайные крадет, Но мы ищем сказку! Кто же в дверь мою стучит, Чьи глаза взывают к ласке, Чей волшебный смех звенит? Ах, дитя мое, твой вид Даже лучше сказки! 22 ноября 1891 г. Пак вернулся в мир людей, Он их больше не страшится, Посреди их площадей Он ликует и резвится, Скачет вольно взад-вперед, Ищет новые забавы. Бах! Хлопушки быстрый взлет! Плюх! Вот это нам по нраву! Слишком скоро ты, дитя, Станешь с детством расставаться, Дни короткие летят, Но ведь эльфы не грустят, — Будем же смеяться! 25 ноября 1891 г. Перевод К. Савельева