Три желания для художника
Шрифт:
Я сцапала с верхушки торта половинку клубники и отправила в рот. Потом еще одну и еще…
Собственно, все не так плохо. Открытой агрессии мой сосед больше не проявляет, интерес его я сумела вызвать. Теперь это все надо как-то вывести либо к дружбе, либо к выгоде. Лучше, конечно, второе. Честнее. Только как донести до Леонарда, что от загаданных желаний получит большую выгоду именно он? Задачка еще та… Впрочем, время есть. Надо лишь…
Дверь на кухню хлопнула так громко, что я вздрогнула и упустила очередную клубничку на пол. И растерянно
Я судорожно сглотнула и робко проговорила:
– Что-то случилось?
– Шаира, – ровным тоном сказал Лео, – что ты делала в моей мастерской?
Сердце оборвалось и ухнуло в живот холодным от страха комком. Я опять сглотнула – в горле категорически пересохло, да еще и появилось ощущение, что все съеденные клубнички встали в нем комом. Первая мысль – отрицать. Я все оставила как было, вычислить мое вторжение нереально! Ведь я об этом позаботилась! Но в этот момент проснулось то, что обычно именуют интуицией, но лично я называла «левая лопатка зачесалась».
Нет, если я сейчас уйду в отрицание, это разрушит все, чего я с таким трудом добилась. Раз Леонард в работе такой педант, значит, я все-таки наследила. И вздумаю притвориться непонимающей… Он больше мне не поверит и наверняка вернется к открытой войне.
Потому я встала и покаянно опустила голову:
– Прости… Меня замучило любопытство.
Лицо художника закаменело.
– Чтобы через час и духу твоего в моем доме не было, – сухо проговорил он. – Иначе я тебе такое устрою… Все, что было до этого, покажется детской шалостью.
И, резко повернувшись, собрался уходить.
Я, не особо соображая, что делаю, подскочила к нему и схватила за руку. И прежде чем он успел возмутиться, принялась сбивчиво каяться. Отчего-то мне казалось очень важным донести до него, почему я так поступила.
– Прости, прости! Ты имеешь полное право злиться, я не должна была… Но меня еще с момента, как я тебя впервые увидела, глодало любопытство – каковы твои картины? Ты просто не видишь то, что вижу я! Любому джинну твой талант очевиден! Вот я и… Да, не должна была, но не удержалась от соблазна, когда увидела, что мастерская не заперта. Я ничего не трогала! Просто посмотрела картины…
Все время, пока я говорила, он стоял вполоборота ко мне самым настоящим столбом и даже не смотрел в мою сторону. Причем его рука под моими пальцами казалась сделанной из стали, настолько Леонард был напряжен. Меня постепенно охватывало отчаяние. Мне очень нужно было достучаться, но я не могла! Меня просто не пускали!!!
– Ну хочешь, влепи мне подзатыльник! – воскликнула я. – Или по лицу ударь!
Отвращение, которое промелькнуло на его лице, заставило мое сердце опять оборваться.
Как же, наверное, жалко я сейчас выгляжу в его глазах…
– Я
Прикусив губу, я спрятала руки за спину и почему-то сделала шаг назад. И покаянно глянула на него снизу вверх:
– Прости, я действительно поступила недостойно. Мне нужно было спросить разрешения у тебя, но я побоялась, что ты меня пошлешь. А я ведь женщина, и ничто женское мне не чуждо. Особенно что касается любопытства…
Некоторое время художник просто молчал, внимательно рассматривая меня своими пронзительными голубыми глазами. Мне было неуютно, я ощущала себя словно голой под этим взглядом. Но могла лишь переминаться с ноги на ногу, ожидая вердикта. И мысленно просила Творца, чтобы Лео не решил опять воевать со мной.
– Ты выглядишь до того искренней и по-настоящему сожалеющей, что мне почему-то хочется тебе поверить, – вдруг медленно проговорил он.
Я едва сдержала радостную улыбку и, как показала следующая реплика художника, правильно сделала:
– Ты либо хорошая актриса, либо просто до неприличия открыта. Я не могу понять, какое утверждение верно.
– Мои заверения, что второе, конечно же, весомыми не будут? – прямо спросила я.
– Конечно же, – слегка улыбнулся мой вредный сосед.
Божественная энергия по-прежнему бушевала в нем, но в ней не осталось оттенков гнева и злости – художник успокоился, и это меня радовало. Значит, есть шанс на конструктивный диалог!
– Впрочем, сейчас проверим… – прищурился он. – Раз уж ты видела картины… Что ты о них думаешь?
Я потрясенно вытаращила глаза.
Простите, что? Он спрашивает моего мнения? Только на основании того, что я видела его полотна? Что за бред!
– Учти, цену своим произведениям я знаю прекрасно, – цинично усмехнулся Лео. – Во всех смыслах. Потому то, как мы с тобой будем дальше существовать в одном доме и будет ли это сосуществование вообще, зависит только от твоей искренности, Шаира. От честного, не приправленного ничем лишним, мнения.
Я шумно выдохнула и качнулась с носка на пятку и обратно.
А ты совсем непрост, Леонард, совсем-совсем. Раз уж ты и сам все знаешь о своих картинах… Перехвалю – пролечу. Переругаю – так тем более.
Ладно. Хочешь честно, будет тебе честно.
– Те полотна, что висят на стенах, очень талантливы, – высказала я свое первое впечатление. – Я не сильна в технической части, ничего в этом не понимаю, скажем прямо, но сюжеты захватывают, их хочется рассматривать. Более того, при долгом зрительном контакте появляется ощущение, будто ты сам являешься участником тех событий. К тому же, как джиннии, мне доступны другие аспекты восприятия, и я могу сказать, что каждая картина еще и является слабым артефактом, осененным всплеском божественной энергии. И потому в зависимости от нарисованного картины влияют на настроение зрителя, на его эмоциональный фон.