Три желания за жизнь
Шрифт:
– Нет, нет, Воробушек, не трогай повязку, а то испортишь сюрприз. – Он повернул ее к себе лицом и помахал рукой перед глазами. – Тебе точно ничего не видно?
Марина нервно хихикнула. Казалось, что все остальные чувства обострились с временной утерей зрения.
– Нет. И как долго мне так ходить?
– Столько, сколько я скажу, - Таяр критично поправил ткань по бокам, и от этих невинных еле ощутимых прикосновений по коже пробежало миллионы крошечных приятных импульсов.
– Диктатор, - беззлобно огрызнулась она, - я же все углы соберу и стану фиолетовой как баклажан.
– Ты права, - Марина не сразу поняла с каким из ее утверждений
Спустя несколько минут он опустил ее на мягкое сиденье и захлопнул дверь. Мгновенье она впитывала запахи кожи, дерева, пластика и еще чего-то непонятного, присущего только новым автомобилям, но стоило соседней дверце открыться и Таяру сесть рядом, как, вытесняя все остальное, ноздри снова заполнил его мужской дерзкий аромат: острый как восточные специи, жаркий как песок напитанный солнцем пустыни, и чувственно-легкий, как сладость цветов и фруктов. Марина немного поерзала на сидении, пытаясь стряхнуть с себя его оглушающее воздействие.
– Саид, поехали, - Произнес Таяр и автомобиль тронулся. Раздалось мягкое жужжание и все звуки, кроме тихой ненавязчивой мелодии, наполнявшей салон, исчезли.
Марине казалось, что внутри от предвкушения, неизвестности и остроты ощущений порхает стайка бабочек, которая своими невесомыми крылышками будоражит чувствительные нервные окончания, вызывая ломоту в теле. Переплетя лежащие на коленях ладони замочком, она с силой сжала их, в стремлении ослабить напряжение.
– Таяр?! – Ощущая на себе скольжение его выжидающего взгляд, обратилась она глухим, от переполнявших ее эмоций, голосом.
– Да, Воробушек. – Произнес он слишком довольным тоном.
– Нам долго ехать?
– Около часа, а что?
– Может тогда снимешь повязку?! Мне неудобно. – Ее руки, потянувшиеся вверх, тут же были перехвачены.
– Нет. – Посмеиваясь, слегка хрипловато отрезал мужчина. А ее наряду с всколыхнувшимся чувством раздражения не к месту снова начали одолевать фантазии…
В черных глянцевых окнах и люке над головой Марина видела себя и Таяра. Их подвижные отражения, заключенные в рамки из блестящих ненавязчиво светящих фонариков, создавали атмосферу сладострастия. Ее голова с шелковой повязкой на глазах, откинутая назад, металась по спинке кремово-белого сидения. С губ, обращенных вверх, срывались приглушенные вздохи. Ногти впивались в обивку по краям ног. А Таяр с довольным видом взирал на это со стороны, на мгновение перестав терзать губами твердые горошины сосков, которые в ожидании продолжения возбуждающей ласки напряженно торчали из края приспущенного лифа. Его пальцы расчетливо медленно скользили внутри нее, наслаждаясь упругой гладкой мягкостью, заставляя потаенные мышцы сжиматься в ожидании более сильного проникновения. Марина вскрикнула и тихонько захныкала, впиваясь пальцами в его руку, в попытке удержать в местечке, внезапно ставшем до боли пустым. Мужчина улыбнулся и, аккуратно подняв пышный подол юбки, развел ее ноги шире, неспешно склоняя голову к центру ее желания… «Влажная, сочная, сладкая!»
– …Ты забыла я диктатор, - и снова хрипловатый смех в голосе Таяра, доносившемся словно издалека.
Черт! Черт! Черт! Я не могу так больше! Откуда мне знать, какая я гладкая, сочная, мягкая?
Но вопреки проблескам рассудка, Рина могла поклясться, что почти ощущала все это. Она вжалась в сиденье и с силой стиснула ноги вместе, пытаясь приглушить вожделение от продолжающейся
– Воробушек, не надо ругаться, я же просто пошутил.
– Я не ругалась, - Процедила Марина сквозь зубы.
– Ругалась, причем остервенело. Как минимум, пару раз, поминая нечистого. – Таяр, придвигаясь к ее лицу, намеренно или нет, смазано коснулся губами открытого плеча. – Ты дрожишь. Тебе страшно?
На мгновенье образы отступили, и в голове Марины заметалась мысль, действительно ли она ограничилась ругательством или и все остальное выпалила вслух. И еще ее раздражал его глупый вопрос о страхе, она не дрожала, она пылала, и ей, казалось, что аромат ее возбуждения просто витает в салоне автомобиля, сдавая ее этому наглому принцу с потрохами. Руки снова потянулись к ненавистной повязке.
– Рина, не вынуждай меня связывать тебя, - произнес строгий голос у ее губ.
В голове тут же возникла эротичная картинка, которая заставила ее, вздрогнув, снова выругаться.
– Чишь, Воробушек! – Жаркое дыхание опалило щеку, - давай попробуем лучше тебя отвлечь.
Язык Таяра вопрошающе нежно обводил контур губ, в то время как руки, обхватив под бедра, одним рывком пересадили Марину ему на колени, вызывая у нее ошарашенное онемение.
Возбуждающие образы рассеялись, заставляя откинуть прочь мысль, дать отпор. Марина со вздохом облегчения приоткрыла губы, впуская его язык внутрь, приникая, открываясь, сдаваясь желаниям так долго разжигаемым внутри.
Так было легче. Так хотя бы она не чувствовала себя озабоченной идиоткой. Так она еще могла сохранить разум, хотя она уже сомневалась, что ее внутренние сомнения и возражения обладали достаточной силой выдержать напор желания, разжигаемого мужчиной.
Нерациональное удовлетворение разливалось в душе от собственной уступки.
Таяр, как гурман исследовал ее рот, мягко заигрывая с язычком, не распаляя, а как и обещал отвлекая. Кровь разносила по венам искорки удовольствия, вызывая у Марины эйфоричную расслабленность. Но природная осторожность слабым голоском снова напомнила о себе, указывая, что такая сдержанность дается мужчине с трудом, учитывая, как хаотично его руки гладят ее, мгновениями отрываясь, когда все его тело под ней становится напряженным, как струна.
– Тебе лучше? – Сбивчиво спросил он, отрываясь от ее губ и утыкаясь носом в шею.
Ее ноги были по обе стороны от него, сама она вжималась в явное свидетельство его возбуждения, пальцы перебирали короткие шелковистые волосы Таяра, но вся одежда оставалась на ней, и в мыслях наблюдалось относительное затишье, что можно было считать прогрессом.
– Вроде бы, - тем не менее, не совсем уверенно ответила Марина, чувствуя, как адреналин будоражащими порциями поступает в кровь, от ощущений рождаемых опасной игрой, в которой она была новичком.
– Ты завтракала? – Таяр, словно не мог не касаться ее, поглаживал подушечками пальцев чувствительную точку в основании шеи. Отчего Марина нежилась в этих прикосновениях как кошка, которой любящий хозяин почесывал шерстку.
– Не много, - глухо произнесла она.
– Фрукты будешь?
– А есть?
– Да. – Не успела девушка сообразить, как Таяр потянулся и, придерживая ее рукой, наклонился вперед, так что она оказалась зажатой между его ногами и крепким торсом. Новая поза не вызвала у нее восторга, рождая внутри отрезвляющее чувство дискомфорта, которое пробивалось даже сквозь плотный туман страсти, который вызвала эта невольная близость.