Три желания женщины-мечты

Донцова Дарья

Марина ринулась в бой.

— Коней нет, вагоны прет паровоз, или как там это называется. Речь идет о собаках, которые охраняют пассажиров, обнюхивают пути на предмет взрывчатки, кошках, которые ловят мышей, о коровах, которые дают молоко к кофе для вагона-ресторана. Понимаете? Стареньких псинок и прочее зверье списывают с довольствия, но им же надо кушать. Неужели вам не жаль четвероногих?

— Интересно, сколько людей перевозит поезд Москва — Каргополье? — полюбопытствовала я.

Марина подвигала мышку.

— Без обслуживающего персонала восемьсот сорок человек.

— А сколько пассажирских составов минует перегон «Лапино — Бурундуково»? — вкрадчиво спросила я.

— Не знаю, — растерялась Марина, — много.

— Штук

десять будет? — не успокаивалась я.

— Наверное, больше, — предположила администратор, — расписание плотное. В Луковск, Запрянск, Нелигинов брег, Капустино, Волганск, Орлов-Нижний и еще много куда пассажиры из Москвы мимо «Лапино — Бурундуково» едут.

Я вынула телефон и открыла калькулятор.

— Пусть составов пятнадцать. Теперь решим задачу. Для удобства будем считать, что в каждом поезде примерно восемьсот человек, значит, всего… умножим поезда на людей, получим двенадцать тысяч пассажиров. С каждого по две тысячи, значит, в день получается… Ой, мама! Двадцать четыре миллиона! Страшно подумать, сколько получают собачки-кошечки в месяц, наверное, они живут в золотых будках, крыши которых выложены бриллиантами.

— Это же не я придумала, — заныла Марина. — Наша наценка маленькая, всего сто рублей за услугу. Берете билеты? Или передумали?

— Покупаю, — махнула я рукой.

— Отлично, — обрадовалась Марина. — Завтра, как договорились, их получите. Вам от нашей фирмы положен подарок. Вот, держите буклет об успехах «Кэмел — верблюд дорог».

Глава 11

Увидев меня на пороге магазина, его хозяйка, симпатичная стройная шатенка, вышла из-за прилавка.

— Спасибо, что приехали. Гидрозавод маленький, у каждого жителя по шесть глаз и восемь ушей. Если пойдем в кафе, народ сразу заинтересуется, почему это московская писательница с Тоней Фириной беседует. Напридумывают такого, что сами потом изумятся. А ваш поход в сувенирную лавку не вызовет удивления. Я на заказ портреты пишу, как художники на Старом Арбате в Москве. Садитесь в кресло, я мольберт поставлю, появится кто — сразу понятно станет, чем мы занимаемся. Хотите чайку? Толя, завари нам свой фирменный!

Минут через пять из служебного помещения появился мужчина, я сразу узнала его — муж хозяйки был запечатлен на том снимке, который Васькин показывал Бакову.

— Хотим вам кое-что рассказать, — начал бизнесмен, ставя на столик поднос с чайником и стаканами. — Это касается смерти Кати. Ее убили, местные сплетники считают преступницей Тоню, все уверены, что у меня с дочерью Нины Анатольевны был роман.

— А это не так? — спросила я.

Супруги переглянулись.

— Нет, конечно, — ответил Анатолий. — Нам просто не повезло. Когда я привез Катюшу в московскую клинику доктора Воробьева, там оказалась Инна Боярова, врач из больницы Гидрозавода. Идиотское совпадение! В той лечебнице работал ее брат, он и устроил сестре стажировку в столице. Ни я, ни Катя понятия об этом не имели. Боярову мы не заметили. А она увидела нас и, вернувшись домой, начала болтать направо и налево: «Фирин привез дочь Нины Анатольевны анализы сдавать, он от нее ребенка хочет». Народ стал новость обсуждать, получилось, как в игре испорченный телефон. Одни врали, что Катюша аборт сделала, другие…

— Но вы посещали клинику? — остановила я рассказчика. — Ходили туда вместе?

Фирин опять взглянул на жену, Тоня улыбнулась и стала наполнять чашки.

— Сейчас все объясню, а то Толик с конца начал. Мы с Аллой учились в одном классе и поддерживали хорошие отношения вплоть до получения аттестата. Потом Николаева уехала учиться в столицу, а я поступила в вуз в Нижнегорске, чтобы стать художницей. Пока Алла жила в Москве, у меня завязалась дружба с ее младшей сестрой, Катей, небольшая разница в возрасте нам не мешала. Спустя некоторое время Аллочка вернулась в Гидрозавод и завела роман с Толей Фириным, дело у них шло к свадьбе. Я часто прибегала

к Николаевым и, естественно, прекрасно знала жениха своей бывшей одноклассницы. Но потом Алла бросила его и закрутила роман с Виктором Арефьевым.

— Не скрою, я испытал много негативных эмоций, — перебил жену Анатолий. — Попытался вернуть невесту, купил букет, вызвал ее на свидание. Алла пришла, взглянула на цветы и сказала: «Толя, у нас недавно умер отец, возникли большие трудности с деньгами, иногда даже на молоко не хватает. Бабушка велела превратить гостевой домик в пансионат. Мама станет кухаркой, мы с Катей горничными. Вот какой ужас творится. Я тебя люблю, но в твоем кошельке одна дыра. Мне же совсем не хочется всю жизнь пылесосить комнаты, мыть унитазы и завидовать столичным актрисам-жиличкам, разодетым в красивые шмотки. Сама хочу наряжаться и приказывать другим мне кофе в постель подавать. Ты можешь обеспечить жене достойный образ жизни?» Мне пришлось ответить: «Сейчас нет, но я непременно добьюсь успеха». Алла поморщилась: «Толик, завтрашние радости меня не вдохновляют. И не верю я в твои способности зарабатывать деньги. Почему ты до сих пор этого не сделал? У Виктора очень богатый и к тому же старый, больной отец. Иннокентий Ефимович скоро умрет, Витя станет единственным наследником капитала и хорошо налаженного бизнеса. Когда он получит деньги, мы улетим в Нью-Йорк и забудем Гидрозавод как страшный сон. Арефьев перспективный жених, а ты нет. Вопросы есть?» Я встал и ушел.

— Нельзя назвать Аллу бескорыстной девушкой, — заметила я, — некрасивый разговор.

— А я ей даже благодарен, — улыбнулся Фирин. — Вернулся в тот день к себе, оглядел ободранную съемную комнату и подумал: «В одном Алла права: если я считаю себя способным чего-то добиться в жизни, почему бездействую? Что я умею? Что знаю? Как могу это использовать?» Через неделю я продал единственную оставшуюся от родителей ценность — золотые карманные часы деда, на вырученные деньги поехал в Китай, купил там за бесценок мобильные телефоны в прикольных корпусах в виде собак-кошек или голых женщин. Трубки ушли влет. Через год открыл в Нижнегорске лавочку, понадобился продавец. Решил, что это должна быть хорошенькая девушка, которая согласится стоять за прилавком в разных маскарадных костюмах, и позвонил Кате, мы с ней отношения поддерживали. Она отказалась у меня работать, но посоветовала Тоню, которую я встречал у Николаевых, знал, что она одноклассница Аллы.

— Итог, — вмешалась Тоня, — сейчас у Анатолия сеть магазинов, он торгует бытовой техникой, компьютерами, мы хорошо обеспечены. Алла же так и служит в домашнем пансионе горничной, а Виктор зарабатывает ерунду, участвуя в конкурсах знатоков, потому что его старый и больной отец никак не умрет. Катя была моей подружкой на свадьбе. Мы с Толей расписались скромно, ведь тогда еще денег особых не было, а вот пятилетие брака отметили шумно. У нас есть все, кроме ребенка. Беременность у меня наступает легко, но из-за генетической мутации крови на восьмой-девятой неделе происходит выкидыш. К сожалению, я не могу выносить младенца.

Антонина встала и прислонилась спиной к прилавку.

— Я обошла всех московских специалистов, лучших в своей области, мне кололи разные препараты, я пила лекарства, лечилась пиявками, ходила к гомеопатам, знахарям. Результат — шесть неудачных беременностей. В конце концов мы с Толей решились на суррогатное материнство. Но было страшно.

— Поначитались в Интернете историй, когда женщина-«инкубатор» не отдавала новорожденного, — вклинился в разговор Фирин, — или требовала непомерные деньги за него, болтала налево-направо, для кого выносила малыша. Речи о том, чтобы найти эрзац-мать в Нижнегорске и уж тем более в Гидрозаводе, не было. Я съездил в московское агентство, где предложили несколько кандидатур, но они нам не понравились. Кроме того, Тоня хотела каждый день общаться с беременной, следить за ней. А как это осуществить? Привезти дамочку из столицы и поселить у нас? Это невозможно.