Три желания
Шрифт:
И в этот момент его глаза просто загипнотизировали ее. Они светились какими-то эмоциями, которые она не смогла понять, но как бы там ни было, заставили ее целиком забыть все свое смущение.
— Таш? — спросил он с хрипотцой.
Она кивнула, гадая про себя, о чем он думает.
К ее удивлению он наклонил голову, и коснулся конца шрама губами, затем медленно прошелся по всей длине.
— Нейт, — прошептала она, наблюдая за его трепетным обращением, у нее вдруг выступили слезы, и сжалось горло, отчего голос стал с хриплым.
А потом она уже не могла даже думать о том, чтобы заплакать от его нежности, потому что он спускался все ниже и ниже, и
Он заставил ее кончить себе в рот и, пока она изнывала от волн удовольствия, скользящих по ее телу, он поднялся и заполнил ее. Она прокричала его имя, как только он совершенно не нежно вошел, его толчки были уверенными и сильными, контролируемые. Он словно заявлял на нее права на обладание и его рука, опустившаяся между ними, прямиком в самый высокий центр чувственности, направляла ее все выше и выше, несмотря на то, что она еще не отошла от своего первого оргазма, за которым мгновенно последовал второй.
Она задыхалась, царапая ему спину, бездумно шепча его имя между вдохами, обернув ноги вокруг его бедер, такие потрясающие ощущения снова проходили через нее, обладая им. Ей нравилось, как он врезался в нее именно так, как она и мечтала столько дней и ночей, и даже в светлое время суток.
И наконец, когда она решила, что полностью ушла в вечность, в стремительную вибрацию оргазма, он приподнял ее бедра обеими руками, и отправил ее в последний экстаз, простонав ей прямо в рот.
Лили лежала под весом тела Нейта, уткнувшегося лицом ей в шею, она с любовью обернулась руками и ногами вокруг него и разрешила себе немного порадоваться тому, что после стольких лет вернулась к ним красота такого прекрасного захватывающего чувства.
Он приподнял голову, и опустился на ее рот.
— Слаще, чем я помнил, — пробормотал он ей в губы, она почувствовала себя такой упоительно наполненной, что ей ничего не оставалось, как кивнуть.
Лили не запомнила, что он сказал ей, что он помнил все, поэтому понятия не имела, что означали его слова.
Это все не имело никакого значения, потому что у нее был многократный оргазм с любовником, не просто любовником, а с мужчиной ее мечты, которого она считала умершим вот уже больше восьми лет.
Она не стала анализировать важность его тихого высказывания после такого мощного оргазма.
Просто сразу же начала постепенно засыпать. Ее глаза закрылись, Нейт продолжал гладить ее волосы, убирая их с виска, у нее промелькнула мысль, что ей это так приятно.
— Лили? — услышала она его мягкий, низкий по-прежнему грубый от желания голос.
— Только на минуточку прикрою глаза, — пробормотала она слова, которые раньше всегда говорила ее бабушка Сара, перед тем как подремать. Она крепче вцепилась в него руками и ногами, он все еще лежал на ней сверху, находясь по-прежнему внутри нее, она уткнулась носом ему в шею.
Пока она засыпала, чувствовала, как тело Нейта начинает сотрясаться от внутреннего клокочущего смеха, и в любой другой раз, она нашла бы это раздражающем, но в данный момент в ней не было раздражения ни капли.
«Здесь, — подумала Лили, принимая душ в его душевой кабине, в которой запросто могло уместиться трое (или даже больше) человек, — маленький кусочек рая». Она мылась гелем с запахом пиона, которой ей купила Лаура, мягкой губкой, опять же которую тоже
Эта окружающая обстановка высшего класса, заставила ее подумать о другом.
«Брак с Нейтом возможно будет и не так уж плох», — подумала Лили. Во-первых, у Наташи будет отец. Во-вторых, Наташа научиться ездить на лошади, поскольку Нейт собирался оплатить ее уроки, она скорее всего сможет накопить только на один урок к концу недели. В-третьих, возможно, просто если хотя бы представить, что это может быть возможным, он будет заботиться о них.
Конечно же он бросил все дела вчера, чтобы позаботиться о Лили. Она видела кучу бумаг, разбросанных по его большому, рассчитанному на двенадцать персон обеденному столу вчера вечером. Она могла только представить сколько стоит этот пентхаус, если он вот так запросто может отдать около четырнадцати миллионов фунтов за неделю, купив ей Мерседес и учредив трастовый фонд для Таши.
Восемь лет назад он работал по двенадцати часов в день и даже иногда совершал деловые звонки в разные временные зоны поздно вечером. Скорее всего для Нейта МакАллистера было не так легко бросить свою работу, и заняться своенравной матерью его дочери, которая неожиданно нагрянула с визитом, а затем потратить свое время ухаживая за ней, находившемся в полу-критическое положение.
Она вышла из душа и вытерлась, обернув пушистым полотенцем голову и стала просматривать различные бутылочки, которые купила ей Лаура, как минимум ей хватило бы на два года всего этого количества, даже если бы она смогла бы позволить себе такие бренды, но она явно не могла.
Пока Лили смазывала лосьоном тело и лицо, она также подумала о том, как Нейт вчера решительно переживал о ней. Она не думала, что его нежные слова или эмоции говорят о его сильном чувстве. Она пыталась не вспоминать о том, как он быстро нес ее к машине или клал фланель ей на лоб, или уговаривал сказать, чем он может помочь. И наконец, она старалась не думать о его признании, будучи напуганной до чертиков, и что это может значить для нее.
Они будут мужем и женой, чтобы стать матерью и отцом для Таши, целой семьей, которая у нее была в прошлом, пока Лили росла. И Лили готова была принять это с радостью, общение (если оно продлиться), занятия любовью (которые всегда были очень хорошими, просто потрясающими), безопасностью (очевидно, Нейт смог бы заботиться о них в материальном плане, им скорее всего никогда не придется беспокоиться о сломавшемся холодильнике и ломать голову, как это может отразиться на их бюджете и покупке продуктов).
Она хотела разрешить ему без сомнения присутствовать у себя в доме, в жизни, в семье и в своей кровати.
Но она пыталась при этом охранять свое сердце.
Нейт не собирался впускать ее в свое сердце, это было понятно. Она практически умоляла его признаться, что испугала его своей мигренью.
Поэтому она не хотела, не могла впускать его в свое сердце. Не снова.
Они оба были, подумала она, надевая один из нарядов, купленных Лаурой, незнакомцами, которые тем или иным образом в какой-то момент стали ближе, имея общую историю за плечами, только потому, что в тот момент были настолько возбужденные, настолько соединенные на какой-то всего лишь короткий промежуток времени.