Три желания
Шрифт:
А мерзла, догадывалась, не только из-за мокрых ног и свежего ночного ветерка, но еще и от страха. Вдруг бы меня поймали? Тогда пан Стефан разделался бы со мной, не мешкая. Но волновалась напрасно, во всяком случае, туда дошла без происшествий, и дурачок-боровичок оказался на месте. Приблизилась я к нему, заглянула в лицо, а там… взгляд у парня был чистым-чистым, и сам из себя симпатичный. Это хорошо рассмотрела, так как луна в тот момент светила на него ярко. Эх, мать природа, как же она так, такой парень зазря пропал! А тут я еще решила его использовать!.. Но назад ходу не было, раз пришла, то надо было действовать до конца. Все же вдруг бы все
– Это кто же к нам пожаловал… никак дивчина? – и цапнул меня за руку.
Да как дернет, что я в один миг оказалась в том сене. И давай меня тискать, негодяй. И ведь не закричишь, на помощь не позовешь. Отбивалась как могла, но шаловливая лапа того прохиндея вдоволь под его глухой смех по моему телу нагулялась. И что было бы, не знаю, но в следующий миг ветер уволок с лунного диска тучу, вот нас и осветило.
– Ух, ты ж! Чур! Панночка! – отпрянул от меня казак как от чумной.
– Ты что себе позволяешь?! – набросилась я тут на него со всей строгостью и как полагается. – Головы лишиться решил? А вот я сейчас, как закричу!..
Но тот казак оказался не робкого десятка. И сметливый. Понял сразу, что действительные угрозы не произносят приглушенным голосом. Вот и начал коситься на меня уже с подозрением.
– А что надобно было панночке здесь и в такой час? Не ответишь, так это я сейчас шум подниму. Говори же правду.
По его бегающим глазам поняла, что людей звать и ему ни к чему, но выгоду от такого случая получить не прочь. Вот сразу догадалась, что передо мной тот еще прохиндей, по хитрющему прищуру. И так как деваться уже было некуда, выложила этому чернявому свою нужду. А тот, хоть речь шла не про него, а про Яцека, начал со мной торговаться. И вот мы шипели друг на друга, а верзила сидел рядом, как ни в чем не бывало, и продолжал любоваться звездами. Только в самом конце нашего торга, как в себя пришел и на меня уставился.
– Ыыы! – указал на мою грудь перстом.
– Чего это он? – я на всякий случай отсела подальше.
– Ты, панночка, Яцеку нравишься. Поверь, нечасто такое бывает, – пояснил этот тип, не переставая отсчитывать монеты из моего мешочка. – Эх, продешевил я, однако. Надо было выше цену держать… – почесан он затылок, глядя на оставшиеся в кошеле монеты. – А эту пуговку дай Яцеку, панночка. Он тебе за нее так ясновельможного пана отдубасит, что тому вообще не до женитьбы станет. И не бойся ты! Никому не скажу, что твой заказ выполнять станет. И думаешь, не догадался, зачем тебе это все понадобилось? Шшш! Не дергайся. Мы хоть и южане, и живем от ваших мест далече, а слышали, что у тебя сердечный друг был. Как его? Алес Ковальский? Добрый воин, жаль в немилость правителя угодил. И странно, что любимую свою другому отдает, такие как он… впрочем, на все воля всевышнего. А ты же ничего! – заулыбался белозубо, хоть и в лунном свете, а оскалом блеснул. – Бедовая! Сидеть и ждать погибели не собираешься! Не боись, мы тебе с Яцеком подсобим, свадьбу отсрочим, а там и твой Алес, думаю, объявится.
Глава 4. Свадебные обычаи к хорошему не привели
И вот оно утро. Уже с первыми лучами солнца заявило о себе суетой, и понятно, свадьба же намечалась.
– Ох, что-то этот день готовит?..
Спокойствия не было ни на грош, ни на копейку, ни на еще какой-то мизер. Так к тому и голова раскалывалась то ли от недосыпа, то ли нервы давали о себе знать. А скорее всего, все разом привело к моему плачевному состоянию. Н-да, разреветься очень даже хотелось. Но…сколько ни всхлипывай, а слезы делу не помогли бы. И вот отчего-то в голову лезли совсем никчемные мысли?! Одна из них была о колдовстве и колдуньях. Водились же в эти времена здесь такие? Были. Я что-то такое читала, а еще в фильмах видела. Их еще на кострах сжигали. И этот…старая картина такая…там еще бабушка с внучкой от людей ушли в лес жить, так девица встретила барина и… Или это не про Польшу?..
– Черт! Голова раскалывается, ни на чем не могу сосредоточиться!
Чертыхнулась и тут же прикусила язык, потому что в комнату вошла няня Беата и ее три помощницы.
– Ну, все ясно! Сейчас меня снова начнете в ванне замачивать, мочалкой до покраснения скрести, маслом мазюкать! – это я уже им сказала, выбираясь из кокона одеял.
– А как же! Твоя кожа должна сиять и наощупь быть, точно шелк.
– Понятно! – сползла с кровати и пошлепала босыми ногами до лохани, в которую успели залить горячую воду.
– Матка Боска! – воскликнула тут Агнешка, и я невольно вздрогнула от ее голоса. – Что это у панночки ножки-то такие чумазые?
Черт, черт! Я же ступни ночью оттирала. Что же это у них здесь за земля-то такая на дворе въедливая?
– Не вопи, дуреха! – пресекла тут же ее причитания нянька, а на меня такой взгляд бросила, словно кипятком обдала. – Знай свое дело, трудись усерднее. А я вот косу-то поломойке надеру за плохую ее работу. Живо, живо! Девушки, шевелитесь! Всего ничего времени осталось, как невесте надо будет перед народом показаться.
А через полтора часа в комнату важно зашел пан Казимир Вишневский, то есть папенька. Он принес резную шкатулку и всю меня окинул довольным взглядом. По его виду читалось, что подвенечное платье село лучше некуда, а на голове моей достаточно накрутили всяких вензелей из мелких туго заплетенных косичек.
– Ну, ка, дочка, повернись к отцу спиной своей прямой и гладкой.
Я приказ исполнила, и он навесил мне на шею нечто из многих-многих бус, выполненных из переливающихся камней. И это была такая тяжесть! И камни закрыли половину моей груди.
– А эти браслеты, кольца и серьги уж сами наденете. Беата! Проследи!
И он ушел, довольно крякая и оглаживая свои седые усы.
– Ах, какая красота! Это же, какое богатство! Никогда еще не видела ничего прекраснее! – наперебой затрещали девушки, а няня собственноручно вдела мне в уши те длиннющие серьги из шкатулки.
– Готова моя деточка, – со вздохом сказала после. – Девушки, давайте головной убор. Пора выходить на двор. Слышите, народ уже собрался.
– Господи! – помимо воли, громко взмолилась я. – Что же теперь будет?!