Три жениха для попаданки
Шрифт:
Отрицательно качаю головой.
– Зачем тогда ты распустил жителей столицы, как не потому, что понял, что надо сдаться?
В этот миг я хватаю Лайю за ворот шикарного платья и притягиваю к себе.
– Я понял, что кому-то нужно будет защитить мою жену и ирриди, которых она освободила. Флот Иштвана, как ты думаешь, почему он не стал нападать? Мы берегли его для чего-то куда более важного!
Лайя с силой бьет меня в грудную клетку, и тогда я выпускаю ее, с удовольствием замечая, что подручные ларди Э’Линн по-прежнему не спешат
– Зачем же ты...
– Я пришел сюда, чтобы предложить: давай закончим все это бескровно.
Лайя поводит головой так, словно на шее ей мешает удавка.
– Ты отдашь мне наследницу, я гарантирую тебе возможность сохранить земли, влияние и титул. Каждый останется при своих.
– Ты с ума сошел, Торн!
Перевожу дыхание.
– Скорее наоборот, я достиг просветления. Мне надоело впустую тратить жизнь.
Она переводит дыхание.
– Твой план не сработал, - улыбаюсь этой чудачке.
– По правде, с твоими талантами и не стоило браться за него.
После этого мою спину пронзает вспышка боли.
В последний момент оборачиваюсь. Это отравленный дротик. Вероятно, его выпустил кто-то из ирриди Лайи, когда та подала секретный знак.
Ноги подкашиваются, и я падаю на пол, словно пыльный мешок.
Нет, я ошибался. Я потерял хватку. В былые времена я бы не осмелился сказать в лицо врагу о том, как он слаб. Я бы юлил, ходил вокруг да около, заставил бы противника поверить в то, что я на его стороне.
За эти годы я слишком устал прикидываться и понял, что быть честным бесценно. Сейчас мне очень хотелось того, чтобы Лайя тоже это осознала и прекратила глупый спектакль, который никуда нас всех не ведет. Он только оттягивает неизбежное.
Когда я открываю глаза, то понимаю, что мои руки и ноги слишком плотно фиксированы к каменному ложу.
Жертвенник.
Я не сомневался в том, что Лайя отыщет какой-нибудь брошенный дом одной из ларди и проведет ритуал там.
Вообще жертвенные камни нужны для того, чтобы задобрить духов природы. Их почти никто не использует для того, чтобы проливать кровь. Обычно сюда приносят дары другого толка - драгоценные, наделенные силой растения или воды, иногда просят взамен некоторые услуги.
Помню, как проснулся в доме Эмбер после порки, которую устроила мне Э'Вилн, той самой, когда я едва не протянул ноги. Я лежал на таком же точно жертвеннике. Меня тогда удивило как много силы способна прокачать через мое тело эта женщина - ведь исцелить меня было практически невыполнимой задачей.
На моих глазах темная повязка. Так что я не могу видеть тех, кто меня окружает. Но слышать вполне.
– Убей его!
– звучит над головой.
Кто-то в этот самый миг хватает меня за волосы и заставляет выгнуть шею, так, чтобы, видимо, бить в артерию было удобней.
Сердце заходится в бешеном ритме, хотел бы я посмотреть на того, кто будет готов умирать со спокойной душой. Пытаюсь дернуться, но понимаю, что меня
Точнее ту.
Брин.
Это моя малышка. Я замираю, хотя и понимаю, что сейчас возможно утекают последние мгновения моей жизни, просто бегут сквозь пальцы, словно песок. А я смотрю на это чудо, которое подарила мне Эмбер. На продолжение жизни моего народа, на то, ради чего я, должно быть, и бился все это время. Иронично, что ответом на мою задачку стала вовсе не ненависть, а любовь. Любовь, которую Эмбер мне подарила. Любовь, из которой родилось дитя.
Я ведь видел, что был не безразличен жене. Понимал, на что она готова была пойти ради меня. Сейчас я был бы рад переписать эту историю. Но уже поздно.
Прошлого не вернуть. Исправить можно только будущее, вот с этим бы не промахнуться!
– Брин...
– шепчу сухими губами.
– Бей!
– приказывает Лайя.
Тогда моя малышка поднимает над головой клинок. В этот момент я любуюсь ее глубокими синими глазами, такие были у моей матери, овалом лица и пухлыми губами - вот губы, как у Эмбер.
Она совершенство.
А я дурак.
Потому что должен был быть все это время рядом и ни в коем случае не доводить до того, чтобы однажды она подняла в воздух оружие с единственной целью - убить меня.
Я худший в мире отец.
Миг!
Говорят, что в такие мгновения жизнь действительно пробегает перед глазами, не похоже, что это так. Все, что я вижу сейчас, это то, как свет магических светильников пляшет на обнаженной поверхности клинка.
Красиво.
Наверное, достойно Ирвина Торна умереть именно так.
Я должен был сделать все иначе, обязан был объяснить Брин, что такое любовь.
Ay!
Прикусываю губу, потому что лезвие впивается в мое запястье, совсем рядом с тем местом, где крепятся цепи и разбивает одно из колец. Брин держит в руках особенное ритуальное оружие - такому и металл не помеха.
Я вижу, как руки моей дочери загораются огнем.
– Что ты делаешь?!
– визжит Лайя, а я, кажется, понимаю, что.
Если бы Брин хотела бы моей смерти, то нанесла бы новый удар, но вместо этого она отступает, ее явно пугают новые силы, вспыхнувшие в ней, и я понимаю, что сейчас самое время быть рядом.
Я должен помочь.
Дергаю на себя так, что кольцо, державшее цепь, окончательно ломается, и у меня высвобождаются руки. Молниеносным движением хватаю ритуальный клинок - осталось освободить ноги.
– Прочь отсюда!
– говорю этому сумасшедшему собранию, потому что скоро будет не до истеричных криков Лайи и прочего.
Брин уже похожа на живой факел. Это значит, что скоро нас всех поглотит огонь, если я ничего не успею ей объяснить.
– Прочь!
Кажется, доходит даже до Лайи, которую обжигает жаром.