Три женщины
Шрифт:
Эта мысль продолжала мучить Маргариту. Это она должна была погибнуть, а не Роберто. Она выступила за войну — она и виновата в его гибели. Маргарита рано потеряла мать и отца, тяжело пережила самоубийство сестры, но такого отчаяния она еще никогда не испытывала. У нее есть все, о чем только можно мечтать, но зачем ей все это нужно, если война исковеркала всю ее жизнь. Стараясь унять боль, Маргарита писала стихи, которые позднее собрала в сборник «Живые и мертвые». А в свои день рождения она заперлась в комнате и никого не пускала. Только один человек мог понять ее. Он сам не раз видел смерть на войне. Только он и был ей нужен. Только Муссолини.
10
4 ноября 1918 года на итальянском фронте прекратились военные действия. Война против немцев кончилась победой Антанты. Шестьсот тысяч итальянских солдат пали на полях сражений, и, похоронив мертвых, живые начали праздновать победу. На празднествах в Милане Муссолини был одним из главных ораторов.
135
«Бледный, дрожащий… по оружию» — М. Царфатти, стр. 249.
— Посмотрите на этих ребят! — Муссолини обвел рукой солдат в толпе. — Это — святые мученики! Я был с ними в траншеях, я видел их в сражении, они заслужили право требовать, чтобы в Италии разрушили старый порядок и установили новый.
Переждав аплодисменты, под крики «Да здравствует победа!» Муссолини закончил:
— Пока мы проливали кровь, социалисты и священники всаживали нам нож в спину. Но мы победим внутреннего врага, как победили внешнего!
Громче других аплодировали и кричали молодые люди, одетые в необычную военную форму. Какие-то черные фески, черные фуфайки под черными шинелями, черные галуны на брюках, на лацканах шинелей — изображение черного языка пламени. Один из них держал черное знамя с изображением черепа на скрещенных костях с ножом в зубах.
— Пираты! — хихикнул кто-то.
— Анархисты! — прогудел густой мужской голос.
— Да нет, это же «смельчаки», — уверенно сказал третий.
В самом деле это были отчаянные парни, прозванные «смельчаками», отобранные в специальные отряды итальянской армии для особых операций и обученные нападать на противника с гранатой в каждой руке и с ножом в зубах.
«Смельчаки» с первого взгляда понравились Муссолини. Какая форма! Какая готовность перегрызть глотку всем, кому прикажут! А «смельчаки» сразу признали в Муссолини человека, который отдает приказы. Наутро они пришли в редакцию «Иль пополо д’Италия» и принесли в подарок Муссолини черное знамя. Он повесил его над своим столом.
В отличие от многих безработных демобилизованных солдат материальное положение Муссолини изменилось к лучшему. За счет чего, было неясно. Многие предполагали, что не только французы, но и хорошо заработавшие на войне итальянские промышленники отблагодарили Муссолини за пропаганду в пользу войны.
Как бы то ни было, Муссолини перевез семью в более просторную квартиру в центре Милана. Там у него и родился третий ребенок, которого назвали Бруно.
Старые знакомые, которые не видели Муссолини с довоенных времен, были поражены переменами в нем. Куда девался робкий, нервозный разнорабочий, которого встретила в Швейцарии Анжелика Балабанова, куда девался «худющий молодой человек», которого увидел на конгрессе социалистической партии Чезаре Царфатти? Вместо него появился широкоплечий, широкогрудый, толстошеий, уверенный в себе и в своих крепких мускулах человек огромной энергии. Наголо бритая голова, «квадратные, перемалывающие челюсти (…) и волчий взгляд» [136] , как написал Маринетти, довершали новый облик Муссолини. А его подбородок кто-то назвал «наполеоновским» (эталоном «римского» подбородка он стал позднее). Маргарита постепенно привила сыну кузнеца светские манеры, он избавился от простонародной речи и начал совсем иначе одеваться. Строгие черные костюмы, котелок, серые гетры, которые он считал особым шиком. Подражая Д’Аннунцио, он брал уроки летного дела. Маргарита заботилась и о том, чтобы Муссолини интересовался искусством и литературой, основательно изучал историю Древнего Рима, экономику, философию и, что казалось ей не менее важным, основы политики и дипломатии. Женщина волевая, с присущей женщинам интуицией, она исподволь прилагала все силы к тому, чтобы Бенито Муссолини послевоенного образца был принят в высшем обществе. Уверовав в себя и в свою власть над людьми, Муссолини обрел даже некий шарм, действовавший и на мужчин.
136
…«квадратные… волчий взгляд» — Л. Ферми, стр. 148.
Связь между Маргаритой и Муссолини из плотского влечения переросла в настоящую любовь, а социальные и психологические барьеры, которые их разделяли до войны, исчезли. Муссолини боролся за ту новую Италию, за которую погиб сын Маргариты. Сестра Муссолини Эдвиге, приехавшая в Милан на торжества по случаю
137
«Мой брат Бенито… мешали ей» — Ф. Каннистраро и Б. Салливан, стр. 178.
Маргарита сказала Аде, что политическая прозорливость Муссолини в сочетании с ее, Маргаритиной, эрудицией, богатством и положением в обществе делают их непобедимой парой. Когда они не могли видеться, они обменивались письмами. Стоило Муссолини уехать из Милана на несколько дней, как Маргарита начинала скучать. Когда она снова повредила колено и была прикована к постели, Муссолини послал ей записку. «Уверен, вы скоро поправитесь (…) я приду к вам, и мы будем долго-долго болтать о всякой всячине» [138] .
138
«Уверен, вы скоро… всякой всячине» — там же, стр. 174.
Маргарита держала его в курсе всего, что происходит в городе и особенно — в «Иль пополо д’Италия». Она вернулась к журналистской работе, в ее обязанности входили и переводы, ей приходилось регулярно бывать в редакции. Там ее сразу невзлюбили за привилегированное положение.
Маргарита радовалась тому, что проводит с Муссолини весь рабочий день. Редакция «Иль пополо д’Италия» размещалась в четырех комнатках на втором этаже заброшенного дома в старой части Милана. Вход был через грязный двор. В редакции все время толклись люди. Свой тесный кабинет Муссолини ласково называл «клетушкой». Там стоял книжный шкаф, а на столе — такая редкость, как телефон, рядом — чернильница, и возле нее лежало несколько ручных гранат и пистолет. Видимо, Муссолини не забыл, как у них с Маргаритой ничего не нашлось для самообороны, кроме ножниц. На стене висело черное знамя, подаренное «смельчаками». Пол в кабинете был усеян газетами — итальянскими, французскими, немецкими, испанскими, английскими и американскими.
Устав от работы, Муссолини вызывал к себе в кабинет Маргариту с сотрудниками и начинались беседы на злобу дня. «Мы, члены редакции, — писала Маргарита, — жили в атмосфере богемного братства (…)» [139] . Но особое обаяние Муссолини чувствовал в беседах, которые велись по вечерам в кафе между Маргаритиными друзьями — писателями, художниками, философами. В этих беседах, как написала Маргарита, «рождались самые невероятные идеи и планы на будущее». По воспоминаниям Маргариты, Муссолини обладал редкостной способностью хватать на лету новые веяния. Достаточно было высказать ту или иную мысль, чтобы уже через несколько дней Муссолини с ней освоился как со своей. Маргарита давала Муссолини книги по древней истории и современной литературе, водила по музеям.
139
«Мы, члены редакции… братства (…)» — М. Царфатти, стр. 40.
Как она была счастлива! Так счастлива, что все это видели. И Чезаре? Об этом Маргарита думала все меньше и меньше, хотя по-прежнему соблюдала приличия. На вопрос Ады, почему они с Муссолини никогда не проводят вместе всю ночь, Маргарита отшутилась: «Он носит ночную рубашку и боится, что я его засмею».
Историю их отношений Маргарита описала в стихотворении:
Ты думал, что твоя любовь — игра. Я улыбаюсь, я ведь это знаю. Но, как чума, что разъедает тело, Я у тебя внутри — в твоей душе. Ты женщин брал, бросал и снова брал. Я улыбаюсь, я ведь это знаю. Но день придет, и ты поймешь, что я В тебе всегда, в твоей душе и в плоти. Любить тебя — терпенья много надо, Я улыбаюсь, я ведь это знаю.