Три жизни Юрия Байды
Шрифт:
Юрась припал на колено, сильными ловкими ударами кузнеца принялся долбить спаянный морозом песок — гнездо под заряд, а Купчак, распустив шнур, сполз по насыпи вниз, протянул конец под раскоряку телеграфного столба к выемке, замаскировал. Когда ящик со взрывчаткой был уложен в углублении под шпалой, Юрась засыпал это место песком, старательно пригладил, оставшиеся комья собрал, забросил подальше. Проверил еще раз, не осталось ли следов. Чисто.
Купчак привязал конец шнура к чеке взрывателя, вставил ее в мину, снял с предохранителя и рукавицей осторожно намел на нее снег.
— Все, — сказал он. — Обозначь место и снимай посты!
Юрась
Когда они с Чунаевым вернулись к обозначенному месту встречи, Купчак и Музгин уже были там. Спустились в выемку возле телеграфного столба, залегли. Разноголосо высвистывали провода, басовито гудели столбы, по задубевшему капюшону маскировочного халата шуршал сухой снег. Купчак, спрятав руку с часами под полу полушубка, включил на секунду фонарик, сказал торжественным голосом:
— Друзья мои, наступил Новый год. Поздравляю! Пусть он будет для всех нас, для всей нашей страны победным!
— Ура! — шепнул Чунаев, и за ним повторили все.
В этот момент Юрасю почудилось, будто звякнуло железо. Он сделал предостерегающий знак, и все затаили дыхание, прислушались. Нет, Юрасю не почудилось, наверху насыпи заколыхалось размытое светлое пятно. Пропало и опять возникло в том месте, где таилась заложенная мина. Какие-то люди ходили с фонарем. Кто они? Обходчики, проверяющие путь? Германский патруль? Остановились напротив телеграфного столба. Неужели нашли мину? Юрась покрылся испариной, стиснул зубы, готовый броситься на врага. Толкнув локтем Купчака, он показал стволом автомата в сторону насыпи. Купчак в ответ погрозил кулаком, но Юрась не заметил, он словно завороженный глядел на световое пятно, все его мускулы напряглись в ожидании схватки. Но свет, еще немного помельтешив, стал удаляться, гаснуть… пропал.
— Фу-у-у… — выдохнул Юрась, чувствуя, как громко стучит его взбудораженное сердце.
Прошло еще минут сорок, а может быть, и больше. Холод стал пробирать не на шутку. Уж на что полушубки справные и штаны из одеял теплые, а и те не спасали. От долгого лежания на животе ломило спину. Юрась повернулся на бок, но не успел улечься поудобней, как в знакомых подголосках проводов появились новые звуки: приближался поезд. Купчак подал сигнал, скинул рукавицу и помял в ладони задубелый конец шнура. Юрась смахнул со ствола автомата налипший снег, приготовил запасной диск. Чунаев и Музгин, взяв оружие наизготовку, выжидательно смотрели на желтый световой кружок, возникший в замети. Неясный, он с каждой секундой становился ярче, отчетливей, из желтого превращался в белый и наконец вытянулся в острый голубой луч. Ветер, перегнав поезд, донес перестук его колес, пыхтенье паровоза. На какое-то время паровозный прожектор повис где-то в пространстве и замер. Дорога в этом месте делала поворот, и залегшим внизу партизанам показалось, будто поезд несется прямо на них. Но вот луч света вздрогнул и опять вытянулся в строчку, повернул, проскочил мимо того телеграфного столба, и в этот момент, когда он оборвался, Купчак дернул шнур.
Гром и яркий взблеск одновременно. Даже не взблеск, а красновато полыхающий огонь, озаривший весь состав поезда. Рвануло так, что
Юрась напряженно, жадно смотрел на хаотическую мешанину, на дело рук своих. В его глазах — восторг и ужас. Вдруг он подумал: «Почему не стреляют из вагонов? Не оклемались еще? Или затаились, выжидают, чтоб срезать нас в упор?»
Время шло, подрывники неподвижно лежали в укрытии. Потом Купчак приказал Юрасю и Музгину обследовать состав. Те вскочили и бросились короткими перебежками вдоль поезда. Передние вагоны разбиты вдрызг, несколько вагонов соскочило с рельсов, два — горели, но те, что были ближе к хвосту, стояли на колесах. На платформах — открытые, беспорядочно наваленные пушки без чехлов. Музгин встал на подножку, поглядел вблизи и спрыгнул на землю.
— Железный лом на переплавку. Видать, с передовой везут…
На тамбуре последнего вагона светился красный стоп-сигнал, на дверях — пломба. Людей — ни души. Юрась ударом приклада сбил запор, отодвинул дверь — зерно. Платон почесал затылок, хмыкнул. Медленно, не прячась, двинулись обратно. По-прежнему было тихо, только в низине уныло посвистывал ветер. Вдруг подрывники насторожили уши и прибавили шагу: им послышалось кудахтанье. И на самом деле, оно доносилось из вагона в середине состава. Юрась остановился.
— Это… это что же, курятник? Что мы подорвали, Платон? — спросил он голосом, осевшим от злости и досады.
Подбежали Купчак и Чунаев, послушали, чуть повернулись спиной друг к другу и ни с того ни с сего захохотали. Громко, заразительно… Вдруг Чунаев растопырил руки, озорно подпрыгнул.
— Ко-ко-ко, петушок! Курочка ряба, так вас перетак…
Смех как возник внезапно, так и оборвался. Музгин взял пустой мешок от мины, махнул Юрасю, и они пошли за зерном на корм лошадям. Купчак и Чунаев, прикрывшись капюшонами от колючего ветра, ожидали их. Чунаев, шмыгнув носом, сказал:
— Вот и первый блин…
— Я не люблю легких начал. Легкость на войне обманчива. А у нас здесь очень уж просто получилось: пришел, увидел, победил. Впредь вряд ли случится что-либо подобное… Мы должны быть настороже. Легкие победы, как правило, влекут за собой тяжелые последствия, — выложил Купчак свои соображения подчиненным, когда они собрались.
— Хоть бы эшелон оказался настоящий, а то… — махнул рукой Юрась.
— Зато новогодний фейерверк получился! — хихикнул Музгин.
— Зря шнейдерит потратили, — пожалел Чунаев.
— Ну, я не сказал бы, что совсем уж зря. Выведена из строя дорога, уничтожен паровоз и полтора десятка вагонов. Как-никак, а фашистов с Новым годом поздравили… Но в целом, конечно, успех не радует, — вздохнул Купчак и, чуть подумав, продолжал: — Хоть нас и не видели, но охота на нас начнется очень скоро. Мы должны быть мобильны, в этом залог успеха, однако маневрировать без конца немцы нам не дадут — значит, надо искать убежище, базу… Взрывчатку — сто килограммов, не шутка! — надо с толком использовать, а мы не знаем, где настоящие цели, в какое время и в каких направлениях идут поезда. Да и пускать их под откос с разбором нужно, а то так и своих подорвешь, которых фашисты в Германию угоняют… Как узнать? От преданных Советской власти людей. Их тоже искать надо, таких людей, а заодно и свою собственную разведку наладить. Вот это и есть наши ближайшие задачи…