«Три звезды» для стюардессы
Шрифт:
– Ну чего ж ты падаешь, лисичка… – пробормотал мужчина, судя по голосу, усмехаясь. Близко. Так близко, что меня бы это напрягло. Раньше. Это даже не учитывая, что рук от талии он так и не убрал.
Но, наверно, мое расхристанное состояние наложило свой отпечаток на мозг, потому что я не напрягалась. Вообще.
Стояла, смотрела в темное лицо
А, значит, примерно метр семьдесят, семьдесят пять.
Средний рост. И средний, судя по голосу, возраст.
Что он тут делает летней ночью? Во дворе обычной хрущевки?
– Спасибо… – выдохнула я ему в губы, думая, как поступить. Надо же высвободиться… А то как-то странно. Даже лица его не вижу толком, только глаза по-волчьи отблёскивают… Не страшно. Волнительно.
– Да не за что, лисичка… Удержишься теперь?
Большие пальцы рук мягко погладили по талии, так, что даже через платье почувствовала.
– Да…
– Ну хорошо.
Ладони, чуть задержавшись, словно сожалея, скользнули вниз… И убрались.
Я стояла, совершенно растерянная, думая, что, наверно, надо уходить.
Неизвестный мужчина помог, нашел телефон и ключи, поддержал, чтоб не упала…
Спасибо ему надо сказать… Да. Надо.
Мужчина, убрав свои руки, не отступал. Стоял, словно ждал чего-то.
И я стояла. Глупая ситуация. Глупая.
Надо идти. Надо сказать спасибо, пойти домой, приять душ, выпить две таблетки аспирина и…
– Хочешь виски?
Хриплый голос нарушил мои размышления, сломал логическую последовательность в голове.
– Что?
– Виски, односолодовый…
– О…
– И еще кола.
– Вы пьете виски с колой?
Вот уж чего не могла предположить, так этого!
– Я? – удивился мужчина так искренне, что мне стало смешно даже, – нет! Но мне всунули в магазине… Не знаю, зачем… Наверно, чтоб не понял, что виски – говно.
– Да?
– Да.
– А где же ваша девушка?
– В том-то все и дело, что нет ее, лисичка.
– А зачем же взяли тогда?
Мужчина помедлил, словно раздумывая, что сказать, потом, видно, решил сказать правду:
– А хрен его знает.
А я… Неожиданно рассмеялась. Слишком удрученный был у него голос, слишком тяжкий вздох.
– Хорошо, – сказала и сама удивилась своей бесшабашности, тому, что согласилась, – надо же выяснить, насколько мерзкий вкус у виски с колой.
– О как…
Казалось, мужчина и не ожидал моего согласия, потому что возгласа удивления не смог сдержать.
Да я и сама, еще час назад, расскажи мне кто о таком, только выразительно у виска покрутила бы пальцем. Это настолько было на меня не похоже, настолько несвойственно, что…
Пусть будет.
– Ну проходи, лисичка. Только ты уж извини, я по-простому, на лавочке…
– Прекрасно. Сто лет не пила на лавочке. А виски с колой вообще никогда.
Меня в тот момент вообще ничего не смутило.
Ни темнота и пустота летнего двора, ни незнакомый мужчина, запросто предложивший мне разделить с ним разочарование качеством напитка.
Не смутило и не напугало. Наверно, потому, что наступает момент, когда уже все неважно. Все условности, глупости и страхи отступают на второй и даже на последний план.
Я подумала, что это не самый плохой вариант, вместо того, чтоб идти домой, в пустую квартиру, пить аспирин и полночи мучиться от головной боли в одиночестве.
Лучше я посижу на лавочке, чего не делала со студенческих времен, подышу летней ночью и горьковато-приятным ароматом своего случайного компаньона, выпью, наконец, виски с колой. Никогда не пила такое. Надо же попробовать.
Конец ознакомительного фрагмента.