ТриАда
Шрифт:
Над нашей жизнью в ее многообразии, над всей природой довлеет закон теннисного шарика, отскакивающего от глубины падения. Для всех воплощений этот уровень един, но в пути достижения дна, «чемпионского» отскока к свету и возвышения, каждая личность проходит свой путь с разной скоростью и разной форой при старте и на финише, если взять за финишную ленту поверхность дна. Не возникает ли мысль, что чем тяжелее сгусток, чем больше он нашпигован и намок нечистотами мыслей и мерзостью поступков, тем выше скорость падения, тем сильнее будет удар и тем ниже будет отскок или вовсе расползание и погружение в донный ил?
Десс
Триада кабаллической «антанты», блистательный триумвират победы, славы
Однако, согласно древним источникам эзотерики, десятки миллиардов, отнюдь не наивных ангельских чинов, поддались искушению и участвовали в небесном «револве».
Они последовали за Денницей на битву, проиграли и были осуждены на искупление через чистку их ангельских мозгов и погружение в преддверие ада. Картина распятого Мессии, похоже, и есть истинный символ завершения падения эгрегора Даат в царство материи. Если проще и понятнее – это очищение предавшего небесный трон, через деревенское позорное «валяние в смоле и перьях», т.е. воплощение в скорлупе тел и горение в кислороде земной атмосферы.
В другом аспекте Великий распят не только в, но и самим человечеством, которое представляет собой обратный крест, к которому прикован уже сам лучезарный Гений. Вручив ему и всем вам вожжи из пяти органов чувств, Креатор учит укрощать лошадиные силы, влекущие тарантасы ваших гордынь. Когда мудрость начнет управлять безрассудством чувств, т.е. когда гурджиевский взнузданный эмоциями седок поменяется местами с восседающей на нем, и управляющей этим «марлезонским балетом» майданутой «кобылой», – тогда и наступит духовное освобождение.
Странник
На наших «кислородных рудниках», на Земле, для падших – с изощренным юмором продуман механизм ротации и «отпусков», и даже применяется «заместительная терапия». Отработавшие свою жизненную норму, или раньше времени подвергшиеся износу скорлупы тел сбрасываются, и взбрыкнувшие некогда сущности отправляются на временный покой. Данность тяжкого прихода в неустроенную земную жизнь из райских садов одних, и тяжкого, зачастую сизифова труда других на крутых склонах восхождения (или в горизонтах стремления продвинутого «эго», на пути к этим самым райским кущам) приводит их к встрече на колесе «сепаратора» достоинств – на едином берегу духовного совершенствования. В конце концов, обреченные на горение, измученные и опустошенные кругами ада, отвергнувшие предательство, спесь и жадность животной жизни, души возвращаются в свою небесную обитель. Так библейские блудные сыны возвращаются в дом Отца своего.
Десс
Ген предательства изживается, но очень долго продолжает жить в каждом. И выжигается из предавших и раскаявшихся, идущих наугад часто вслепую на свет и освобождение, за многие тысячи и тысячи земных воплощений. Умершие меняются местами с воплощающимися. То ли в платоновском «Критии», то ли в «Тимее» широкая небесная лестница всегда заполнена нисходящими в небытие и восходящими на время. Небо, оказывается, тоже не резиновое. Места на нем не резервируются и, как видно, строго ограничены. «Режиссер» и труппа небесного театра – это константные величины, а вот «зрители» занимают свои места лишь на время и «согласно купленным
Странник
Видимый нами мир – это вывернутый наизнанку Бог, внутри которого сверкает божественная пустота, огненная плазма живого Пространства. Оно и есть единица Креатора, неделимая и простая, вывернутого к плероме своей же сущности многообразием материи творений и дискретностью Времен в потоке их существования. Его встречаешь во всем, в каждой клетке, каждом атоме, в каждой планете и во всех вселенных. Его Пространственное величие, его сущность безмерно коммуникатирует через динамичную и чувствующую материю, вырастающую из Него на необъятной и необъяснимо непознаваемой загадочной поверхности космических полей. Через «усики» чувственной жизни, касаясь и осязая, Он познает сам себя, распятый на кресте материи. Как зерно, как бутон раскрывает и представляет миру скрученную, скрытую спираль энергии жизни, оставаясь затем незримым, пустым, изогнутым в шар пространством, основой, отдавшей себя в жертву внешнему проявлению – на которой буйно прорастают коралловые острова псевдовечной жизни примитивных полипов.
«Падение сфер»
Странник стоял у зубчатых стен города в лощине межгорья, укрытой прозрачной кисеёй ночного тумана. Сгущался мрак. В круг, подле него, в зеленом и алом свечении стремительного вихря, водили хоровод светящиеся огни эльфов, материализуясь в образы разноцветной играющейся мошкары. Покружившись, фантомы растворялись в россыпи звезд. Влажный воздух наполняли поднимающиеся из-за стены странные, гортанно-напевные звуки «стихов горящих, не духовных». Доносящийся крикливо причудливый и разудало веселый темп мелодий певцов-сказителей, странствующих «каликов перехожих» и шаманских песен, порой становился быстрее, порой обрывался и ладом своим напоминал ритуальные стародавние обряды ночей цветущего папоротника.
На панелях высоких ворот завращались причудливые круги и знаки. Створки медленно распахнулись, приглашая его войти. Из холодной ночной тьмы он шагнул на тёплую брусчатку города. В самой цитадели белый камень тротуаров, брусчатка улиц и площадей были залиты ярким неоновым светом. На центральной городской площади разудало гуляла шумная ярмарка, похожая на вавилонское столпотворение народов, их архитектурных искусств, национальных костюмов и мелодий.
Картина буйного празднества начиналась сразу возле городских ворот, где дородная рогатая дама заливала в котел жидкость «нетерпения» из бездонного, безразмерного кувшина. Она варила вечное зелье для своих, умелых и опытных в этом деле, похожих и телом и повадками подруг, находящихся в полуобморочном состоянии трепетного ожидания. Истекающие от сладкого предвкушения они прилетели для новых легких знакомств на светлых крыльях сиреневых бабочек, которые в брызгах и испарениях кипящей похоти тут же обернулись темной стаей галдящих ворон.
На сцене летнего театра полуголые, длинноногие и элегантные красотки с чувством изгибались и принимали изящные интимные позы, кружась на лазерной карусели зодиака. Длинные волосы блондинок, огненных «каштанок» и черные локоны брюнеток скользкими змеями перепутывались в двенадцати секторах мифических животных.
Общительные красавицы в тончайшем сари, опоясанные по бедрам букетами дурман-травы, с видимым удовольствием потягивались на оседланных ими «героях-любовниках». Красотки с блудливым смехом натягивали на мужчин, охмелевше возбужденных и крепко ими стреноженных, рогатые маски боровов. На тех, одураченных, которые с готовностью окунулись под юбки матриархальной зависимости.