Трибунал для Героев
Шрифт:
Приведем выдержки из одного лишь письма П. Меснянкина на имя министра Вооруженных Сил маршала Василевского:
«За время своей службы у немцев я никогда не притеснял советских граждан и не применял к ним никаких мер репрессий, наоборот, всей своей работой я старался смягчить участь наших людей… руки мои не запятнаны кровью и на моей совести не лежит ответственность за издевательства над советскими гражданами…
В феврале месяце 1943 года, немедленно после освобождения нашей местности от немцев, я прибыл к командованию воинской части и чистосердечно рассказал о себе и своей предательской деятельности при немцах. Меня задержали и направили в Особый отдел воинской части, но после моего допроса и допроса местных жителей нашего района, я был освобожден и направлен в Курский горвоенкомат…
После трехнедельного
Свое назначение в штрафную роту я воспринял как заслуженное мною наказание. И решил умереть или победить врага…
Приказом Военного Совета 60-й армии, зачитанным перед строем личного состава, меня досрочно освободили из штрафной роты и направили для дальнейшей службы в 65-ю армию. Однако здесь меня снова направили на один месяц в штрафную роту за прошлую службу у немцев. Снова я принял это как должное и ценой личной отваги и мужества старался искупить свой позорный поступок…
Я верил и надеялся, что Родина простит мне мое преступление. Ибо я кровью своею и боевыми делами искупил свою вину…». [521]
Но Родина не простила. И в августе 48-го вновь направила Меснянкина в лагеря за те же грехи прошлых лет. И опять во внесудебном порядке…
Меснянкин, конечно, совершил преступление. Но вправе ли было государство неоднократно наказывать его за одни и те же действия, имея в виду, что он уже дважды побывал в штрафной роте?…
521
там же, с. 48–50
Главная военная прокуратура неоднократно проверяла этот и другие доводы Меснянкина, изложенные в его жалобах, — в 1949, 1955, 1956, 1958, 1967, 1979 и 2001 годах. И всегда в заключениях военных прокуроров однозначно утверждалось, что он был осужден обоснованно.
Между тем, материалы дела свидетельствуют, что к таким выводам прокуроры приходили не без сомнений, понимая, что отдельные детали и эпизоды нуждаются в дополнительной проверке.
Так, 10 марта 1955 года военный прокурор Главной военной прокуратуры майор Расторгуев, рассмотрев архивно-следственное дело № М-1548, пришел правильному к выводу, что эпизод обвинения Меснянкина, связанный с его участием в расстреле Рассолова, «материалами дела не доказан», а в остальной части обвинение по ст. 58-1б УК РСФСР является обоснованным. Вместе с тем, довод П. Меснянкина о том, что за совершенное преступление он уже отбыл наказание в штрафной роте, военный прокурор счел несостоятельным, — «так как в штрафную роту он направлялся не по приговору суда, а по приказу командования». [522]
522
там же, с. 94
Вряд ли этот довод является бесспорным.
В 67-м году в заключении Генеральной прокуратуры СССР, подписанном М. Маляровым, говорилось:
«В ходатайстве о восстановлении в звании Героя Советского Союза Мяснянкин утверждает, что за службу у немцев он наказан дважды…, что материалами дела не подтверждается. Установлено, что Мяснянкин свою службу у немцев скрыл, что дало ему возможность в 1943 году вновь поступить на службу… В личном листке по учету кадров Мяснянкин изменил свою фамилию на «Меснянкин», выдал себя за уроженца гор. Харькова, скрыл свое пребывание на оккупированной территории…». [523]
523
там же, с. 141
А за что же тогда командование направило его «в дисциплинарном порядке» в штрафную роту?. За сотрудничество с немцами или за какие-то другие действия?
На этот вопрос, как, впрочем, и на некоторые другие, до сих пор нет ответа. Не случайно поэтому, в 1979 году помощник Главного военного
524
надзорное производство.
525
там же, с. 145об.
Эти пометки сделаны рукой профессионала своего дела, тщательно изучившего материалы. Однако, судя по всему, «повторной тщательной проверки» так и не было произведено. В этом нетрудно убедиться, прочитав последнее заключение, которое дано Главной военной прокуратурой в 2001 году. [526]
Не меньший интерес представляет еще одно дело, о котором мы также расскажем впервые. Главное действующее лицо — Иван Килюшик. Его тоже обвинили и осудили за сотрудничество с врагом. Правда, на этот раз не с фашистами, а своими земляками — боевиками Украинской повстанческой армии.
526
текст заключения приведен в конце главы
Следует отметить, что военнослужащие, мобилизованные в Красную армию с территории Западной Украины, всегда являлись для командиров и политработников «ненадежным элементом». Например, еще до начала войны, в апреле 1941 года, дивизионный комиссар Д. Лестев докладывал Военному Совету Западного направления о ненадежности «красноармейцев — уроженцев Западных областей БССР, УССР», «среди которых с первых дней боев вскрыты довольно значительно распространенные пораженческие и антисоветские настроения», «распространены и случаи дезертирства».
Все эти факты, по мнению, Д. Лестнева требовали, чтобы «по отношению к этой неблагонадежной прослойке красноармейцев принимались организационные меры… отправка их на службу в глубокий тыл, а по отношению к наиболее активной антисоветской части — решительные репрессивные меры». [527]
Между тем, начиная с 1943 года, по мере освобождения оккупированных фашистами украинских территорий, наши части вновь стали пополняться за счет мобилизованных в этих областях людей призывного возраста. Одним из них и был Иван Килюшик. Повоевать в рядах Красной армии ему довелось всего несколько месяцев. Призвали весной 44-го. А в июле он уже совершил подвиг. При форсировании Западной Двины на подручных средствах, Килюшик убил немецкого офицера и внес замешательство в ряды укрепившегося на берегу противника. Его наградили за это Золотой Звездой и отправили в отпуск.
527
ЦАМО СССР. Ф. 208. Оп. 2524. Д. 2. Л. 74–75
Беда пришла в дом 10 августа того же года. Ночью в родную хату в селе Остров Ровенской области ворвались боевики Украинской повстанческой армии, связали Ивана и увели с собой.
Когда Килюшика представили командиру группы Дубовому, тот заявил:
Такие люди должны воевать с нами. И воевать в первую очередь против Советской власти, за самостийную Украину.
Килюшик промолчал — согласия на это не дал, но ничего и не возразил.
В материалах архивного следственно-судебного дела по обвинению его в измене родине говорилось: