Трибуналу не подлежит
Шрифт:
Некоторое время слышались чьи-то голоса, шаги, удары дверей, скрип мебели, а потом воцарилась тишина. Сергей поводил по окнам лучом и нашел то, где четко различался властный высокий голос Альберта Штамма.
Михайлов включил программу идентификации в своем компьютере. На мониторе возникла зубчатая голосовая синусоида, записанная еще в США при их личной встрече. Без сомнения, это был Штамм.
— Отлично, — Сергей закрепил сканер на штативе и этим освободил себе руки. Достав сотовый телефон, набрал номер офиса Альберта Штамма. Решил поиграть
На том конце послышались длинные гудки, а потом — щелчок и миленький голос секретарши:
— Российский благотворительный фонд «Милосердие» слушает.
— Хай! Попросите, пожалуйста, к телефону господина Штамма, — с сильным американским акцентом проговорил Ник. — С ним будет иметь разговор господин Джон Хортон.
Услышав имя американского хозяина, девушка вздрогнула и трепетно пролепетала:
— Здравствуйте, прошу прощения за задержку, я вас сейчас соединю. — Она положила трубку на стол, вскочила и метнулась к красивой дубовой двери кабинета босса. Без стука отворила ее, просунула в проем голову и прошептала:
— Альберт Михалыч, Хортон звонит.
Сидящий за большим красивым офисным столом Штамм поднял от бумаг удивленный взгляд и переспросил:
— Кто?
— Джон Хортон, — повторила девушка.
Наконец до босса дошло. Он вскинул брови, взял с аппарата телефонную трубку, поднес к уху и кивнул секретарше:
— Соединяй.
Та подбежала к столу, схватила трубку и торжественно проговорила:
— Господин Хортон… господин Штамм готов вас выслушать. Соединяю, — нажала кнопку и, убедившись, что селектор сработал и у босса появилась связь, положила трубку.
Джон часто звонил Штамму в Москву, чтобы справиться, как идут дела в его фонде, и каждый раз получал подробный отчет. Еще он получал документы о его деятельности по электронной почте. На этот раз Джон решил немного потрепать нервы Штамму — сообщить ему о своей скорой инспекционной поездке в Россию.
— Хелло, — с напускной радостью произнес Альберт.
— Хай, — повторил по-английски Сергей. — Все о`кей?
— Да, о`кей, — ответил Альберт, — работаем. Готовлю отчет о проделанной работе.
Сергей сказал по-английски:
— Господин Альберт, я хочу вас предупредить, что скоро прибуду в Россию. Пожалуйста, подготовьте все отчетные документы — все, что сделано, и главное — куда потрачены деньги. Я хочу посетить те места, куда я вложил свои деньги. Также организуйте мне прием в аэропорту. О дате прилета я сообщу отдельно.
Штамм понял смысл каждого сказанного слова и не на шутку испугался. Он немного помедлил, а потом ответил:
— Да, господин Хортон, я вас понял. Я жду вас и предоставлю вам все интересующие документы. Сообщите дату прилета, рейс, и я вас встречу. Организую лучший прием в духе российского гостеприимства и покажу вам объекты, на которые были потрачены ваши деньги. Также организую культурную программу. — Штамм замолчал.
— О`кей, Альберт, рад вас слышать. Жду встречи, о визите
Михайлов отложил телефон в сторону и надел наушники. В них он услышал отборный русский мат вперемешку с оскорблениями в адрес Джона Хортона:
— Падла, сволочь, в Россию захотел. Гад, проверять меня вздумал. Я тебе такую встречу устрою, ты у меня, бля, пасть навсегда заткнешь, падла. Если что-то раскопаешь, то я тебя здесь урою, собственными руками в гроб вгоню. Сучок навозный, америкашка тухлый. Решил со мной тягаться, гнида тифозная.
Ругани не было конца, а Сергей писал и писал ее на магнитофон. Он впоследствии собирался предъявить ее Альберту Штамму в качестве вещественного доказательства вместе с другими фактами его незаконной деятельности.
Но вот предприниматель успокоился и вызвал к себе помощника. Тот пришел через минуту и без приглашения уселся в кресло. Кто это был, Ник не знал. Очевидно, заместитель Штамма.
У них состоялся серьезный разговор.
— Значит, так, Миша, — начал Штамм. — Хозяин фонда приезжает в Россию, и мне нужна полная документация о нашей деятельности. Все с начала и до конца, но чтобы ни одного цента, ни одной копейки не было потрачено зря. Все должно быть учтено и на все должны быть подтверждающие бухгалтерские отчеты.
— Эту липу я сделал, а как быть со строительными подрядами… Если он начнет копать, наймет инспекторов-строителей, и они проверят стоимость ремонтов в двадцати детских домах… Тогда что?
— Где мы деньги отмывали?
— Через твою фирму. Там много было.
— Да, много, более ста лимонов. Но, я думаю, до этого не дойдет. Он по России не поедет, поленится. А здесь, в Москве, у нас все четко. Этот офис отгрохали, в Питере похожий, в Сочи пять домов отдыха отремонтировали. Там дети-инвалиды отдыхают.
— А в Подмосковье?
— В глубинку он не сунется. А если сунется, так там есть наш пансионат для ветеранов афганской войны. Там одни инвалиды, пусть на калек любуется.
— Если начнет скрупулезно считать, то нам — крышка. Он накопает такого…
— Не накопает. А если накопает, то мы устроим выезд на охоту в подмосковные угодья, а на ней случится несчастный случай. Ты его пристрелишь и потом отсидишь за это год-другой, и баста. Суд будет с лучшими адвокатами, и сидеть будешь в лучшей тюрьме. Не тюрьма, а рай. Мы сами ее отгрохали на деньги фонда, помнишь?
— Может, кто-то другой, мне не хочется, — воспротивился собеседник.
— Нет, ты. Только на тебя я могу положиться, понял? И не все ж тебе по кабакам и бабам шастать, надо и отплатить за добро.
Воцарилась тишина, а потом послышалась невнятная речь:
— Ну, если неосторожное обращение с оружием и был дефект в ружье, то много не дадут…
— Я тебя уверяю: за америкашку надолго не сядешь. Процесс будет символическим, но зато какие перспективы… Мы свободны, и никто нас не отымеет за наши дела. Мы хозяева жизни, мы миллионеры.