Тридцать лет среди индейцев
Шрифт:
Однажды он сказал мне: «Помню, что до появления на этом свете я был наверху у Великого духа, откуда я часто смотрел вниз, и обнаружил Землю и на ней людей. Я увидел на ней много ценных и желанных вещей и среди прочего красивую женщину. Заметив, что я любуюсь ею каждый день, Великий дух сказал мне: „Пе-шау-ба, любишь ли ты женщину, на которую так часто смотришь?“ — „Да“, — ответил я. Тогда он молвил: „Спустись вниз и пробудь несколько зим на Земле. Но не оставайся там слишком долго! Не забудь, что с моими детьми, там на Земле, ты должен всегда быть добрым и ласковым“. Так я очутился внизу, на Земле, и никогда не забывал этих слов. Когда
Затем Пе-шау-ба надел новое платье, которое я ему подал, и вышел из палатки, чтобы в последний раз полюбоваться солнцем, небом, озером и далекими горами. Войдя в палатку, он спокойно лег на свое место и через несколько минут испустил последний вздох.
После смерти Пе-шау-бы я хотел предпринять новую попытку возвратиться в Соединенные Штаты, но Вау-це-гау-маиш-кум отговорил меня. Остаток зимы мы провели вместе с ним, а весной перебрались к реке Не-бо-весе-бе (Дед-Ривер). Здесь мы и прожили все лето, возделывая кукурузу, а осенью, собрав урожай, отправились в наши охотничьи угодья.
У меня в палатке уже год как жил один старый оджибвей, прозванный Кривым Пальцем; за все это время он не убил ни одного зверя. Однажды, когда я вышел охотиться на бизонов, он последовал за мной, и вскоре мы одновременно обнаружили большое стадо. Тут Кривой Палец вдруг начал оспаривать мои права на охоту в этой местности. «Все вы, оттава, — сказал он, — не имеете права охотиться в этой части страны. За всеми вами я уследить не могу, но ты-то находишься в моей власти и я немедленно убью тебя, если ты прямо отсюда не вернешься на свою землю».
Эта угроза не произвела на меня никакого впечатления, и я приказал старику не досаждать мне. Он продолжал ворчать часок-другой, но все-таки вместе со мной подкрался к стаду и начал стрелять. Вскоре к нам присоединились двое молодых оджибвеев, которые слышали нашу ссору, когда подходили к нам, и притаились в кустарнике. После трех-четырех неудачных выстрелов старик ушел домой, очевидно пристыженный собственной наглостью и охотничьей неудачей. Тогда я пошел на бизонов с двумя молодыми оджибвеями, и мы убили довольно много жирных самок.
Вскоре после этого случая, проведя весь день на охоте, я возвратился домой поздней ночью и увидел на лицах обитателей моей палатки выражение необычайной подавленности. В гостях у нас сидел почти незнакомый мне человек, по имени Чик-ах-то. Он, как и все остальные, казалось, был удручен каким-то совсем неожиданным плохим известием. Я спросил жену о причине такого уныния, но она ничего мне не ответила. Наконец после настойчивых расспросов Вау-це-гау-маиш-кум сообщил мне весьма торжественно, что Великий дух еще раз спустился на землю. «Ах, так! — ответил я, — значит, он опять спустился. Что-то за последнее время он делает это довольно часто; надеюсь, мы скоро узнаем, что он хочет нам сказать!»
Легкомыслие
Весной, когда мы собрались на торговой фактории в Пембине, вожди соорудили большую хижину и созвали всех мужчин, чтобы объявить им о новом откровении воли Великого духа. Главным вестником божества был некий Манито-о-гизик, не особенно почитаемый, но хорошо известный оджибвей из этой местности. Он где-то пропадал в течение целого года и теперь утверждал, будто бы за это время посетил обитель Великого духа, который сам возвестил ему свою волю. Однако купцы говорили мне, что на самом деле этот индеец посетил только Сент-Луис на реке Миссисипи…
Маленькая Раковина взял на себя задачу объяснить нам цель нашего сборища. После песнопений и молитв он сообщил нам об основных заповедях, возвещенных Манито-о-гизику. Индейцам отныне запрещалось воевать с враждебными племенами, воровать, обманывать, лгать, пьянствовать, а также принимать горячую пищу или питье. В отличие от требований пророка шауни заповеди, переданные Великим духом через Манито-о-гизика, были не слишком обременительными. Напротив, многие из них были, несомненно, полезными и их благотворное влияние ощущалось в течение двух-трех лет; поведение и образ жизни индейцев несколько улучшились.
Когда мы уже собрались к отъезду из фактории, Аис-аинсе (Маленькая Раковина) предложил некоторым мужчинам из нашей группы и, в частности, мне отправиться с ним к его главной стоянке у озера Ман-и-то-сах-ги-е-гун (озера Великого Духа) (Современное название — Годс-Лейк (то есть Божье озеро).). Но я отказался от этого предложения, так как хотел остаться в лесистой местности для охоты на пушного зверя. Десять мужчин, среди которых были Ваге-тоне и Ги-ах-ге-гит, приняли приглашение Маленькой Раковины и последовали за ним, взяв с собой много женщин.
Один из друзей Маленькой Раковины, молодой человек, по имени Се-гвун-унс (Весенний Олень), еще до выхода из Пембины предсказал, что вождя убьют у озера Великого Духа. Так как многие предсказания этого юноши, относившиеся к повседневной жизни, исполнялись, индейцы испугались, что на пути к озеру Великого Духа их ожидают разные опасности, и это заставило Ва-ме-гон-э-бью и многих других вернуться. Последним прибыл Мач-е-тунс, легкомысленный и лживый юноша. Он рассказал, что признаки опасности, нависшей над Маленькой Раковиной и его спутниками, становились все очевиднее. Не выдержав, он ночью сбежал. И все же наутро, удалившись на большое расстояние, он слышал в районе лагеря ружейные выстрелы сиу. Сначала мы отнеслись с недоверием к рассказам этого молодого человека и с нетерпением ожидали новых сообщений. Наконец наши вожди решили выслать 20 человек для проверки, есть ли доля правды в рассказах юноши.