Тридцать один день
Шрифт:
Мы легли, но долго не могли заснуть. Наверное, все думали: «Скорей бы пришло завтра!» А я думал еще о том, что теперь некогда будет вести свой дневник. Придется поменьше записывать.
21 июля
После завтрака ребята должны были, как всегда, полчаса отдыхать на территории лагеря (Катя выдумала, будто сразу после завтрака нельзя греться на солнце и купаться). Ребята начали играть в крокет, в волейбол. Сергея Сергеича не было в лагере, он куда-то ушел еще рано утром.
Ко мне подошел Профессор и зашептал:
— Сашка, давай уговорим Андрея взять на воскресник Капитана, а? Он все время без отца, понимаешь? Отец его сначала четыре года на войне был, ни разу даже домой приехать не мог, а теперь, понимаешь, отец служит в Севастополе, а они в Москве живут. Ну, вот там бабушка да сестричка ходят за ним, как за барином. Он и стал таким. Мы его переделаем.
— Как — переделаем? — не понял я.
— Ну, перевоспитаем. Я считаю, что это наш долг. Будем ему всякие трудные задания давать — пусть закаляется! Отец его спасибо нам скажет. Возьмем Капитана с собой, согласен?
Я подумал про себя, что Профессор может быть настоящим другом.
Андрей согласился с нами, и скоро мы — все семеро, принесшие вчера торжественную клятву, и Капитан (он был восьмым) — встретились за домом.
Мы прошли через небольшую заросль кустарников и свернули на широкую немощеную дорогу. По обе стороны ее выстроились в ряд серебристые тополя, как будто два отряда вышли на утреннюю линейку. А вдали мы увидели высокие горы. Они упирались в самое небо, а облака как будто лежали на них…
— Посмотрите-ка, облака прилегли отдохнуть! — воскликнул Профессор. — Про это самое у Лермонтова написано: «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана!..»
— Ох, и красиво же!.. — согласился Андрей.
Потом мы спустились к берегу моря и минут через пятнадцать были уже в городе.
Мы нарочно шли не по прямой дороге, чтобы сбить с толку погоню.
Мы направились вдоль главной улицы. Казалось, что жители, все до одного, вышли сегодня на улицы. Возле каждого разрушенного дома работали люди. Одни, стуча молотками, разбирали уцелевшие стены по кирпичам; другие накладывали кирпичи на носилки, относили в сторону и там складывали ровными рядами; третьи таскали бревна, балки, доски.
Мы прошли несколько кварталов, много раз сворачивали в узенькие переулочки, не зная, где нам остановиться.
Потом опять вышли на главную улицу и вдруг, по команде, застыли на месте: прямо на нас с носилками в руках шел… кто бы — вы думали?.. Сергей Сергеич! Да-да, старший вожатый нашего лагеря! Он был не в своем чистеньком костюме, а в черной спецовке и сапогах.
Сергей Сергеич на ходу о чем-то разговаривал с высоким мужчиной, который держал носилки сзади. Это нас и спасло. Сергей Сергеич не успел еще заметить нас, как все мы, кроме Профессора, нырнули за угол дома. А Профессор продолжал идти прямо навстречу своей гибели. Он был близорукий и сразу
Мы выглядывали из-за угла дома и с ужасом ждали, что сейчас произойдет. Сергей Сергеич заметил Профессора. Он опустил носилки и подошел к нему. Было ясно: Профессор попался. Ждать больше было нечего, и мы пустились наутек. Мы пробежали несколько улиц, а потом пошли шагом, выбирая место, где бы можно было начать работу. Не срывать же все дело из-за потери одного товарища!
Скоро мы увидели полуразрушенный дом, возле которого работали одни только женщины. У дома уцелели две стены, кусок крыши, а под крышей стояла печь. Возле стены лежали пустые носилки. Здесь мы и решили начать работу.
Мы не знали, как предложить свою помощь. Наконец Андрей, запинаясь, сказал:
— Тетеньки, а тетеньки, можно мы вам поможем, а?
Все три женщины сразу обернулись. Они очень удивились, увидев нас.
— А вы откуда? — спросила одна из них.
— Мы из соседнего колхоза, — не задумываясь, соврала Зинка.
— Из какого же? — снова спросила женщина. И, как мне показалось, недоверчиво.
Что же ей ответить? Что сказать? Но тут я вспомнил о совхозе «Заря», про который нам рассказывал секретарь райкома.
— Мы из «Зари», — быстро ответил я.
— Так то ж совхоз, а не колхоз, — сказала женщина.
— Она просто ошиблась! Мы из совхоза… — затараторил я.
— Да-да, из совхоза, — поддакнула Зинка.
— И что же, помочь нам хотите?
— Ой, тетенька, хотим, очень хотим! — закричали мы все вместе.
— А я не тетенька, а Клавдия Ивановна.
— Хотим, Клавдия Ивановна! — снова закричали мы.
— А справитесь?
— Справимся, справимся!
— Ну что же, берите носилки.
Мы все бросились к носилкам. Но носилок было двое, а нас семеро. Мы с Зинкой схватили верхние носилки. Она стала сзади, а я спереди. Другие носилки за передние ручки взял Андрей, а сзади захотел стать Витька Панков. Но Андрей сказал, что сзади станет Капитан:
— Пусть потаскает носилки! Ему полезно: разовьются мускулы.
Капитан с благодарностью посмотрел на Андрея и схватился за ручки носилок.
Мастер, конечно, захватил кое-что из своего заветного ящика: молоток и пилу. Пилу он отложил в сторону, а молоток ему пригодился: Мастер начал разбирать стену дома. Витька Панков и Вано Гуридзе встали на подачу кирпича.
Было жарко. Сначала мы не замечали этого. Но через час я стал весь мокрый. Я снял рубашку и работал в одних трусах. Руки у нас стали красными от кирпича. Я занозил себе палец. Зинка в одну минуту вытащила мне занозу. Все-таки у девчонок тоже есть свои хорошие качества: мы, например, не умеем так ловко вытаскивать занозы.
Время от времени мы отдыхали, а один раз даже сходили к морю и искупались. А потом снова работали.
Мы работали вместе со взрослыми!
Мы помогали восстанавливать город, разрушенный фашистами!