Тридцать первое июня (сборник юмористической фантастики)
Шрифт:
— Сударь ты мой, вот те крест! — завопил Марлаграм. Сроду из деревни не выезжал! А сейчас готов услужить, коли дозволите. Хи-хи-хи!
И он кинулся к принцессе, которая горячо его приветствовала.
— Я — человек с тонкой интуицией, — сказал Чидлуорт мрачно. — И что-то подсказывает мне, Спенсер-Смит, старина, что «Дискуссия на экране» сегодня с треском провалится. Миссис Шайни бормочет, как индюшка. Бедняга Тед Гиззард путается в длинных словах. Ваша прелестная белокурая молчальница, наверно, рта не раскроет. А теперь еще этот король троллей на нашу голову! Надо бы снять с него фартук и отобрать вилы. Сдается мне, ему на самом деле
Миссис Шайни была дородная и глупая дама с большим носом и бюстом. Тед Гиззард был тощий и упрямый субъект, до того понаторевший в суконном языке речей и докладов, что на обыкновенном английском языке изъяснялся уже с трудом. Филип глядел, как все четверо занимают свои места по обе стороны от Бэртона Чидлуорта — принцесса рядом с Тедом Гиззардом, а Марлаграм рядом с миссис Шайни — и на душе у него тоже заскребли кошки. Правда, на вид девушка неотразима, но в том, что она до сих пор говорила, особого ума не видно. А этот коротышка Марлаграм, хоть ему, уж наверно, никак не меньше восьмидесяти, все только подмигивает, трясет головой, хихикает да потирает руки — этакий жизнерадостный маразматик!
— Добрый день! — сказал Чидлуорт, улыбаясь миллиону с четвертью домашних хозяек (не считая бесчисленных школьников, больных корью и свинкой). — Приглашаем вас снова принять участие в «Дискуссии у вас на экране». Справа от меня давняя и популярная участница наших передач миссис Шайни. Как всем вам известно, миссис Шайни — председатель Гильдии домашних хозяек и хранительница домашнего очага. Рядом с нею, на месте, обычно принадлежащем Джозии Хуки, который не совсем здоров, мистер… э-э… Марлаграм, готовый осветить интересующие нас вопросы в сельскохозяйственном аспекте, иначе говоря, с точки зрения деревни. Слева от меня — еще один давний и не менее популярный участник наших передач Тед Гиззард. Тед Гиззард пользуется широкой известностью в тред-юнионистском движении: он генеральный секретарь профсоюза клепальщиков-паяльщиков и лудильщиков-точильщиков. А рядом с ним — еще одно новое для вас лицо… на редкость приятное добавление к нашей компании (я думаю, мои слова не вызовут возражений)… принцесса Мелисента, ныне успешно подвизающаяся в Лондоне в качестве натурщицы.
— Нет, я просто ищу Сэма, — решительно объявила Мелисента. — Где он?
— После скажу, девочка, — ответил Марлаграм, Хи-хи-хи!
— Да, да, — поспешил вмешаться Чидлуорт. — Это чрезвычайно интересная проблема, и я надеюсь, мы еще вернемся к ней. А теперь, миссис Шайни… первый вопрос к вам. Одна из постоянных телезрительниц спрашивает: «Какие новые возможности следовало бы открыть перед женщиной?» Пожалуйста, миссис Шайни.
— Я буду говорить как домохозяйка и хранительница домашнего очага, — сказала миссис Шайни с неописуемой важностью, — ибо вам известно, что я возглавляю Гильдию домохозяек и хранительниц домашнего очага, самое крупное и самое влиятельное объединение домохозяек и хранительниц домашнего очага в нашей стране. Итак, как домохозяйка и хранительница домашнего очага, я отвечаю: все без изъятия новые возможности должны быть предложены и открыты женщине, и главным образом в ее качествах домохозяйки и хранительницы домашнего очага.
— Прекрасно, — сказал Чидлуорт. — Большое спасибо, миссис Шайни. А теперь — Тед Гиззард.
— Резервируя свое суждение по поводу проблем, не являющихся предметом данной
— Давай, шуруй! — закричал Марлаграм.
— …без всякого предубеждения, разумеется, — продолжал Гиззард, — и в то, же время беря на себя смелость говорить не только от лица клепальщиков-паяльщиков и лудильщиков-точильщиков, но и от имени всего тред-юнионистского движения в целом — в том виде, в каком оно существует на текущий момент. Итак, вот мое мнение — впрочем, я еще не до конца уверен, выскажу ли я его… Или нет — выскажу: и да, и нег принимая в расчет неоспоримый факт, что вместе с обстоятельствами меняется и существо дела.
— Замечательно! Благодарю вас, Тед Гиззард. Ну, а каково суждение деревни, как относится к этому важному вопросу сельское население, мистер Марлаграм?
— Молоко-яички-мед, раз-два-три-четыре-пять, цап-царап да хвать-похвать, хлев-подойник-маслобойня, гуси-гуси, га-га-га, загоняй скорей корову, ну-ка, выгони быка. — Марлаграм сыпал словами с фантастической быстротой, лицо его было серьезно и задумчиво. — В общем — нет, другой раз — да, особенно в апреле и сентябре, но по пятницам — избави бог!
— Понятно, — сказал Чидлуорт, хотя ему, разумеется, ничего не было понятно. — Принцесса Мелисента, ваша очередь: о каких новых возможностях думаете вы?
— Я думаю о Сэме, — твердо сказала Мелисента.
— Его только что сунули в темницу, — сказал Марлаграм.
— В темницу?
— В самую что ни на есть глубокую… Хи-хи-хи! Но не тревожьтесь, все обойдется.
— Господин ведущий, — начала миссис Шайни, — надо отметить…
— Да, да… чрезвычайно интересно, — в полном смятении сказал Чидлуорт. — Вы хотите сказать, Мелисента, что Сэм даст вам новые возможности?
— Не смейте называть меня Мелисентой, — оборвала его принцесса. — Вы не входите в круг моих друзей.
— Как домохозяйка, — сказала миссис Шайни, — и как председательница…
— Не вмешивайтесь! — резко сказала Мелисента. — Магистр Марлаграм, вы уверены, что Сэм в темнице?
— К порядку ведения, господин Чидлуорт, — возгласил Тед Гиззард. — Насколько я могу судить, стоящий на повестке дня вопрос ни в коей мере не предполагает замены общего частностями и безличного личностями…
— Да, конечно, мы учтем ваше замечание, — поспешил откликнуться Чидлуорт. — Но теперь…
— Опять-таки к порядку ведения, мистер Чидлуорт, — взял слово Марлаграм. — Насколько я могу судить — хи-хи-хи! сексуальная возбудимость несовместима с неограниченными возможностями психического склада, благоприятствующими сложным и обильным словоизлияниям.
— Не уловил вашу мысль, — сказал Гиззард.
— Каковы ваши первые впечатления от Лондона, принцесса Мелисента? — спросил Чидлуорт, вытирая пот со лба.
— Если он невсамделишный, — сказала Мелисента серьезно и убежденно, — и вы все это сами придумали, почему он у вас такой ужасно безобразный и шумный и почему все люди такие озабоченные, или сердитые, или грустные? Или, может, все это — одно наваждение?
— Простите… как?
— Наваждение.
— Я тридцать лет участвую в тред-юнионистском движении, — сказал Гиззард, — и, насколько я могу судить…
— Ох, да замолчите вы! — Мелисента повернула голову и увидела, что кресло Марлаграма опустело. Большая бурая крыса трусцой бежала по полу. — Магистр Марлаграм, магистр Марлаграм, куда же вы?