Тридцать сребренников рублями
Шрифт:
— Светловолосый монгол? — усомнилась продавщица.
— Альбинос, — небрежно пояснил Кислярский и тут же продолжил, — Особые приметы — серьга в виде расплющенной гири в левом ухе и перстень-печатка с выпуклым черепом на красном фоне на безымянном пальце левой руки… Запоминаете?
— Я? Да… Но зачем вы мне все это говорите?
— Если увидите его вблизи своего киоска, вам следует запомнить и затем сообщить мне, что он делал, с кем общался, откуда пришел и куда ушел, заглядывая в недоверчиво-испуганные глаза
— Но почему я?
— Это ваш естественный гражданский долг, — наставительно заметил Кислярский. — Мы навели о вас справки. И пришли к выводу, что вам безусловно можно доверять. Имейте в виду, ваша бескорыстная помощь не останется незамеченной. Имейте в виду — родина помнит о борцах невидимого фронта… Но о нашем разговоре — никому! Ни-ни! Вы поняли? Ни слова!
Девушка молчала.
— И ещё одно. Возьмите этот сверток и спрячьте его.
— Что это? — поинтересовалась продавщица и тут же попыталась догадаться, — Оружие? Или фотоаппарат?
— Не то и не другое. Но не бойтесь. Это обычный портативный магнитофон. — Развернув сверток, Вениамин на всякий случай продемонстрировал миниатюрный аппарат. — Как видите, это не бомба. Так что бояться вам действительно нечего… Вы его прячете где-нибудь в укромном месте, и все. Я же или кто-нибудь из моих коллег будем появляться у вас ежедневно и менять кассету. Договорились?
— Вы хотите записывать мои разговоры с клиентами?
— Этот человек покупает газеты в частности и у вас. А нам важно записать его голос.
— Но я не помню такого покупателя! — воскликнула девушка.
— Это неважно. Он специалист высокого класса и легко меняет свой внешний вид. Но если вы беспокоитесь о включении-выключении магнитофона, то успокойтесь — он включается автоматически на любой звук. Поэтому единственное, что от вас требуется — просто не забыть, куда вы его спрячете у себя в киоске.
Встречая Дениса, Борис Александрович даже вышел из-за своего письменного стола. Он был одного роста с Доро, но благодаря своей худобе наверняка казался окружающим более высоким.
— Очень любезно с вашей стороны п-предложить свои услуги именно нашему лицею, — заметил он, усаживаясь на место. — И давно вы из Франции?
По всей видимости, в его сознании не очень укладывалось, что блестящий переводчик может оказаться невостребованным и вынужденным предлагать свои услуги его лицею.
— Уже более двух лет, — ответил Денис. — Буду откровенен. Я, собственно, нуждаюсь не столько в самой работе, сколько в том, чтобы числиться на ней.
— ??? — выразительно поднял брови завуч.
— Я постоянно перевожу на язык для разных организаций, где меня знают, — пояснил мнимый переводчик. — Но мне нужно где-то постоянно числиться на работе. Вы понимаете? Для меня важно иметь соответствующую отметку в трудовой книжке. Дело в том, что мне пришлось забрать
— Конечно, конечно, — поспешил заверить его Хмелев. — Но ведь мне нужен т-так сказать «живой» преподаватель. А у вас, насколько я п-понял, для преподавания особенно нет времени…
— Я думаю, мы с вами сможем найти разумный компромисс, уважаемый Борис Витальевич.
— Борис Александрович, с вашего позволения… — поправил его хозяин кабинета.
— Простите ради Бога. Это я по привычке. Так звали нашего посла во Франции, — мысленно торопя Вениамина, который должен был каким-либо образом вызвать завуча из кабинета, извинился Доро. — Видите ли, мы до сих пор довольно часто видимся с ним.
В подобном духе разговор продолжался никак не менее десяти минут. Денис сделал все, дабы создать в представлении своего виз-а-ви образ преуспевающего человека, стремящегося числиться сотрудником престижного учебного заведения.
— Нам было бы крайне лестно иметь у себя в штате такую интересную личность, как вы, — после паузы, завершавшей его очередной продолжительный монолог, задумчиво начал Хмелев, — Но, как вы очевидно п-понимаете…
Завершить фразу ему не удалось, поскольку дверь распахнулась без стука, и в кабинет вошла светловолосая симпатичная женщина лет тридцати пяти от роду.
— Простите, — извинилась она, увидев, что у завуча посетитель, — Я вынуждена побеспокоить вас. Я проходила первым этажом, и ко мне обратился молодой человек. Он попросил, чтобы вы, Борис Александрович, срочно спустились к нему…
— Он что, инвалид? Безногий? — скривил губы Хмелев. — Если я ему н-нужен, пусть потрудится сам подняться ко мне в кабинет.
— Он… Он какой-то странный. Все время озирается… Я предложила проводить его к вам, однако он отказался. Молодой человек попросил, чтобы вы на минутку сами спустились ко входу. Говорит, что ему очень некогда, а вы его якобы искали.
— Кого я искал? — не понял завуч. — Что за чушь!
— Вроде бы его искали, Борис Александрович. Его зовут Дмитрием. И у него ещё такая странная фамилия… — женщина на секунду задумалась. Что-то такое рыбное. Хамса, кажется. Или Килька. Хотя нет — Тюлька его фамилия.
— Черт! Откуда он только тут мог взяться? — устремляясь к двери, воскликнул хозяин кабинета, и, обращаясь с порога к Денису, развел руками, — Я вас тут оставлю буквально на п-пару минут, вы уж не обессудьте.
После того как завуч исчез в коридоре, женщина некоторое время мялась у двери в нерешительности, очевидно решая, можно ли оставлять незнакомого ей человека в кабинете начальства. Однако респектабельный вид посетителя по всей видимости успокоил даму и она, снова извинившись, вышла за порог, но дверь на всякий случай прикрывать не стала.