Тридцать три несчастья
Шрифт:
Любке грезились новые роли, от шампанского голова слегка кружилась, из окна веяло пьянящим запахом распустившейся сирени, она обожала весь мир. К тому же молодой человек, который пришел с Борькой, испепелял ее взглядом из дальнего угла. Он был невероятно красив, девчонки засматривались на него, некоторые из них пытались завязать с ним разговор, но он был со всеми вежлив и холоден и смотрел только на нее. Сердце колотилось, но она не доверяла себе и старалась не обращать на него внимания, хотя исподволь и поглядывала в его сторону.
Присмотревшись, Любаня нашла, что он похож на лорда Байрона. Благородный профиль, копна темных волос, статная осанка, аристократическая
Охваченная эйфорией, Любаня не удивилась, когда к ней подвалил жирный критик из популярной молодежной газеты и, бегая по ней глазками-буравчиками, ласково прихватил ее под локоток и отвел к окошку.
— Дорогая моя, я, к сожалению, не видел спектакля, но все только о вас и говорят. Вы, голубушка, подаете огромные надежды. Непременно буду на премьере и обязательно напишу в статье о вас. Вы, милочка, не только хорошая актриса, но и очень красивая женщина и превосходная хозяйка. Поделитесь секретом, как вы все успеваете?
— Да нету никакого секрета. — Любка аккуратно сняла со своего бедра его пухлую лапу. — Я ночью их пекла. Просто попросила в буфете, чтобы подогрели в духовке. Вот и все.
— Вы прелесть, — растекся критик.
— А что касается роли…
Вдруг раздался густой гитарный перебор, и кто-то выкрикнул:
— Любаня, спой!
Любка осеклась на полуслове и не поверила своим ушам. Никто, кроме домашних, никогда не просил ее об этом.
— А и вправду, Любаша, спой. Пожалуйста, — обратился к ней Скорик. — Я только слышал, что ты поешь, но никогда не слышал как. К сожалению… Видно, это мой режиссерский промах. Я, наверное, упустил что-то важное.
Любка растерялась и заметалась раненой птицей, неловко прикрываясь подносом с пирогами.
— Пожалуйста, Любочка, спой! — Возбужденная Галка Белякова, сверкая влажными, раскосыми глазами, отняла у нее поднос, кто-то молниеносно перехватил его, Галка нежно взяла ее за руку и вытащила на середину гримерной.
Любанька испуганно озиралась и вдруг увидела Сашку Либерзона — гитариста из оркестра. Когда-то она помогала ему разучивать романсы из спектакля «Банкрот», которые исполняла Нателла Герасимовна. Любка втайне надеялась, что скоро их знание пригодится и ей самой. Любка подошла к Либерзону, склонилась над ним, тихонько задала тональность. Но тот поковырялся в струнах и беспомощно развел руками. Все затихли. Те, кому не досталось стульев, расселись прямо на полу, кто-то поднес ей стакан с водкой. И так ей захотелось еще раз сверкнуть в этот волшебный вечер, что она, сама от себя не ожидая такой смелости, сделала глоток и, даже не закашлявшись, решительно объявила:
— Я буду петь а капелла.
Никто не возражал. Любка собралась с духом, взяла дыхание и глубоким меццо-сопрано затянула:
Не корите меня, не браните. Не любить я его не могла. Полюбивши же, все, что имела, Я ему одному отдала.Воцарилась гробовая тишина. Ребята влет поняли, о чем она поет. Все знали ее ситуацию, но ни при каких обстоятельствах Любаня ни с кем не делилась тем, что с ней
пронзительно продолжала Любанька.
И вдруг мощный аккорд подхватил ее, поддержал, и ее бархатный голос слился с гитарой:
— Где румянец, что спорил с зарею, Где волнистых кудрей густота.Любка хотела было продолжить, но гитара зажила своей жизнью, исполняя роскошный проигрыш. Любаня подняла глаза и увидела Кирилла. Он тонкими пальцами перебирал струны и глядел на нее в упор. Его правая нога отстукивала ритм, и он незаметно кивнул ей, когда нужно было вступить. Она уловила такт, запела, и они уже не отрывались друг от друга:
— Я готова забыть свое горе, И простить ему все его зло. Не корите ж меня, не браните. Мне и так тяжело, тяжело.Романс закончился. Плакали все девчонки. Кроме Любани. С каждой строчкой она словно сдирала с себя что-то липкое, вчерашнее и ненужное. Ей вдруг стало легко-легко, теплый ветерок из окошка обещал новую, прекрасную жизнь, она снова любила и была совершенно счастлива.
Она с удивлением смотрела на всхлипывающих подруг и искренне не могла понять причину такого расстройства. Любка вздохнула полной грудью, широко улыбнулась и заливисто крикнула:
— Девчонки! Айда на речку купаться!
Это была ее первая реплика, которой она лишилась в спектакле. Но теперь эта потеря не казалась ей невозвратной.
Раздались бурные аплодисменты и радостный смех товарищей. Любка уверенно нажала кнопку в двухкассетнике, и гримерку оглушил мятежный Виктор Цой. Мгновенно был выключен свет, загорелись свечи, и, размахивая из стороны в сторону зажженными зажигалками, мощный хор подхватил:
Группа крови на рукаве, Твой порядковый номер на рукаве, Пожелай мне удачи в бою, Пожелай мне-е удачи!Люба подошла к Кириллу. Он отложил гитару и спокойно сидел на своем месте, молча курил, не принимая участия во всеобщем веселье.
— Спасибо тебе. — Она присела на корточки и протянула ему стакан с водкой.
— Это тебе спасибо. Ты сама не знаешь, что для меня сделала.
Он отпил немного, бросил окурок в остатки водки, прищурился, погладил ее по голове и сказал:
— Пойдем отсюда. Нам пора.
Сама не зная почему, Люба просто покорилась ему, и они тихо вышли из театра и не спеша побрели к метро по Тверскому бульвару.